Красавица Вера Брежнева не засиделась в декретном отпуске. В конце прошлого года певица родила дочку, а в нынешнем приняла участие в двух телешоу, снялась в откровенной фотосессии и представила новый фильм со своим участием. В декабре неутомимая блондинка вновь во всех кинотеатрах страны — новогодним хитом обещает стать комедия «Ёлки», где экс-«ВИА Гра» сыграла главную роль.

Беседовал Дмитрий Тульчинский

— Вера, вы часто говорили, что мечтаете о втором ребёнке, и вот — сбылось. Каковы ощущения?
— Одно слово — счастье. Всё-таки женщина создана для того, чтобы продолжать род. Именно это, как мне кажется, возвышает её над мужчиной. И, конечно, ощущения, которые испытывает женщина в такие моменты, несравнимы ни с чем.

— Дочку вы назвали Сарой. Это был выбор мужа? И не возникало ли сомнений — всё-таки имя уж больно говорящее...
— На самом деле с именем для девочки мы определились уже давно, все родные и близкие нас в этом только поддержали. Да и мне имя Сара очень нравится, так что никаких сомнений не было. Тем более, что имя интернациональное, и дочке будет легко в любой стране.

— Первая беременность, насколько я знаю, у вас проходила сложно. Если бы не тот опыт, полетели бы в Таиланд на досъёмки фильма «Любовь в большом городе»?
— Да нет, всё равно бы не полетела — уже ведь на восьмом месяце была. Во-первых, дальний перелёт, а врачи на таком сроке не рекомендуют летать. Во-вторых, своеобразный климат и насекомые, которые могут укусить, и непонятно, как отреагирует организм. Конечно, для меня здоровье ребёнка гораздо важнее, чем какие-то личные или даже творческие амбиции. Да и продюсеры не настаивали — понимали, что это огромная ответственность. Так что о Таиланде не могло быть и речи.

— Вы стали петь в «ВИА Гре», когда старшей дочке было полтора года. А теперь — и того хлеще. Саре не было и трёх месяцев, а вы уже участвовали в украинском телешоу, в нашем «Южном Бутово» и даже успели сняться в откровенной фотосессии для одного
из мужских журналов.
— Если честно, я не в восторге от той фотосессии — всё делалось наспех. Но да — это было через месяц после родов.

— Смелый поступок. Попробуй найди ещё одну девушку, которая бы согласилась сниматься обнажённой через месяц после родов.
— Ну, я там не совсем обнажённая. И, честно говоря, не считаю это особо смелым поступком.

— Но я не понял, процессом съёмки вы недовольны или результатом, тем, как выглядите на этих снимках, своей фигурой то есть?
— Да нет, тут мне жаловаться грех.

— Это точно! Вообще, глядя на вас, сложно представить, что вы мать двоих детей.
— Всё зависит от женщины на самом деле. Если женщина себя уважает, если хочет нравиться любимому мужчине, себе в зеркале, да и вообще, если она хочет оставаться женщиной, надо учитывать определённые нюансы. Я эти нюансы учла и поэтому быстро пришла в форму.

— Недавно место блондинки в «ВИА Гре» оказалось вакантным. Не думали его занять?
— Нет — как-то по другой уже дорожке пошла. Это ведь надо ещё смысл найти, а не просто вернуться, чтобы чувствовать себя при деле и чтобы было органично и комфортно. На данный момент я не понимаю, для чего возвращаться.

— И если бы такое предложение поступило? Или оно поступало?
— Нет, не поступало. Потому что все знают, что такое предложение не имеет смысла. Если б хотела вернуться, я не стала бы дожидаться какого-то повода — просто пришла бы и сказала: хочу вернуться. Если у вас есть возможность и желание меня взять, я готова.

— Вы ушли из группы три года назад. За это время ни разу не пожалели о своём решении?
— Нет. Дело в том, что если бы я работала в «ВИА Гре», то не смогла бы сниматься в кино, не смогла бы вести телепрограммы. То есть развиваться творчески. Это всё-таки группа, коллектив, не может одна солистка сниматься в кино, а две другие гастролировать. И подстраивать график съёмок под график группы тоже невозможно. В этом, кстати, и была главная причина моего ухода. За несколько лет работы накопилась страшная усталость, а долго отдыхать было нельзя. Если бы я отдыхала, то чем бы занимались другие — имею в виду не только солисток, но и музыкантов, костюмера, директора? Поэтому я и ушла в так называемый творческий отпуск.

«Я была сутулая, угловатая, несуразная и носила очки»

— А в декретном отпуске не хотелось бы годика два посидеть? Можете ведь себе позволить?
— Да, могу. Только характер мне этого не позволяет. Я человек деятельный, динамичный и не могу сидеть на одном месте — энергия моя, если её не направить в нужное русло, будет меня попросту сжирать. А нужное русло — это моя любимая работа. В которую я вкладываю свои силы, эмоции, свои способности и таланты. Есть женщины, которые, наоборот, никогда в жизни не работали, и чувствуют себя при этом великолепно. Но я без работы не могу. Во время беременности и так достаточно отдохнула.

— То есть работаете вы не ради денег?
— Да. Но деньги всё равно меня интересуют. Чтобы чувствовать себя полноценным, самостоятельным и уверенным в себе человеком, мне нужна своя собственная зарплата — независимо ни от чего. У меня есть благотворительный фонд, куда я отправляю часть заработанных денег, — они идут в помощь деткам, больным лейкемией. У меня родители, родственники, много друзей, которым я с удовольствием помогаю и делаю подарки. Да и на себя тоже трачу.

— Любите иной раз шикануть, быть расточительной, можете швыряться деньгами?
— Нет, моё воспитание мне этого не позволяет. Моё отношение к деньгам очень уважительное.

— Наверное, это из детства? Вашу семью ведь сложно было назвать обеспеченной?
— Да, конечно, — у меня ещё три сестры, мама и папа работали на заводе...

— Что тогда могло показаться роскошью?
— Иногда самое банальное — яйца, сливочное масло... Мы донашивали одежду друг за другом, перешивали, зашивали, латали её. Помню, у меня штаны были спортивные. Когда из них выросла, новые мне купить не могли, и тогда мы эти штаны удлинили за счёт вставки. Причем штаны были синего цвета, а вставка — оранжевого. Какие-то вещи мы с сестрами носили по очереди, все вчетвером. А полегче в этом смысле стало, когда появился сэконд-хэнд — там можно было купить хорошую, качественную одежду и очень недорого.

— Вы комплексовали по этому поводу? Ведь наверняка были подружки, которые красиво одевались, носили украшения.
— Да, был определённый комплекс. По поводу того, что меня считали как бы из другого слоя общества, такой бедной родственницей. И были обидные слова со стороны сверстников. Но это быстро прошло, потому что я поняла: если не хочу, чтобы ко мне так относились, надо что-то делать. И я стала работать, приносить деньги в семью. И даже в этом было внутреннее стремление куда-то вырваться. Понимаете, я не тот человек, который, если предоставляется какая-то возможность, будет сидеть и думать: надо, не надо. Не получится — так не получится. И что из этого получится — тоже не так важно. Важно, что у меня есть шанс, которым надо обязательно воспользоваться.

— Правда, что вы торговали на рынке, в овощном магазине?
— Да, на рынке я работала, когда мне было 15. И, кроме того, подрабатывала ещё посудомойкой. А в овощном магазине я торговала уже будучи беременной, в 18.

— Тот период как сейчас вспоминается?
— С улыбкой. Но в то же время я помню, как порой мне было стыдно. Когда торгуешь на рынке в юном возрасте, да ещё в своём микрорайоне, чувствуешь себя достаточно неуютно. Иногда пряталась под прилавок или отворачивала лицо, если видела, что идёт кто-то из знакомых. Но опять же — был какой-то внутренний смысл. Была определённая цель, ради достижения которой я на это пошла. Знала же, что на тот момент денег, которые так нужны моей семье, я иначе не заработаю.

— Вы тогда, наверное, и красивой себя не считали?
— Уродом, конечно, я себя не считала, но и красивой тоже. У меня была короткая стрижка, я была сутулая, угловатая, несуразная. Носила очки...

— Сложно представить...
— Да, поэтому я никому не показываю эти фотографии.

— Стыдитесь?
— Не стыжусь — просто не вижу в этом смысла. Для чего? Для того, чтобы подогреть к себе интерес: посмотрите, мол, какая я была и какая стала? Ко мне недавно подруга из Москвы приезжала, я показала ей свой детский альбом — так она чуть со смеху не упала, говорит: «Я не верю, что это ты!» А потом, знаете, в то время я очень редко фотографировалась, не нравилось мне это.

— Вот парадокс — а сейчас занимаетесь публичной профессией.
— Да. Но, что самое удивительное, я и сейчас не люблю фотографироваться. Да, моя профессия обязывает к этому — я прихожу на фотосессии, снимаюсь. Но если посмотреть мой домашний альбом, то за год — ну, максимум десять снимков получается. Точно так же я не люблю летать, меня укачивает, и всё равно совершаю авиаперелёты. Но пусть это будет самое неприятное в моей профессии. В любом случае, я себя чувствую гораздо лучше, чем когда жила в Днепродзержинске.

«Леониду Ильичу было бы за меня не стыдно»

— Если бы в то время, когда стояли за прилавком овощного магазина, вам цыганка нагадала всё, что случится потом, — поверили бы?
— Конечно, нет... Вы знаете, может, потому многим людям и легко со мной общаться, что я очень хорошо помню, откуда я, кто я и что я. И я очень хорошо знаю, что такое ездить в маршрутках, в электричках, в автобусах. Что значит, когда у тебя нет денег, и тебя высаживают из трамвая, и надо идти пешком. Все это абсолютно я помню. И когда у моих знакомых возникают проблемы, я не отмахиваюсь от них: ой, слушай, что за пустяки. Я абсолютно точно знаю, что это, как это людьми переживается. И продолжаю делать всё для того, чтобы в моей жизни такое больше не повторилось.

— А помните ещё, что по паспорту вы — Галушка?
— Конечно. У меня есть фамилия, это фамилия моих родителей, и её невозможно забыть. И есть люди, которые меня знают исключительно по фамилии Галушка. Да и мне самой она нравится. Наверное, в шоу-бизнесе эта фамилия вызвала бы улыбку, но тем не менее...

— Как корабль назовешь, так он и поплывет, правда? Фамилия Брежнева сильно вас поменяла?
— Я думаю, аура этой фамилии каким-то образом помогла мне в жизни. И, наверное, не зря я взяла этот псевдоним. Полагаю, Леониду Ильичу было бы за меня не стыдно. Теперь уже эту фамилию я частично воспринимаю как свою. Потому что работа — большая часть жизни, да и созвучие имени и фамилии очень нравится.

— Леониду Ильичу в Днепродзержинске установлен памятник...
— Не памятник — бюст.

— Ваш бюст... Памятник, простите, будет когда-нибудь украшать город?
— Нет, я бы не хотела этого, не считаю, что сделала что-то такое в своей жизни, что заслуживало бы памятника. Мне, кстати, недавно на Украине вручили орден Княгини Ольги, для меня это имеет большое значение, — и всё равно, где-то в глубине души я не считаю себя достойной такой награды.

— На малой родине гордятся вами или завидуют?
— Насколько я знаю, гордятся. Почти все люди, которые живут в этом городе, знают, что я из Днепродзержинска, следят за моим творчеством, за моим продвижением. Очень многие через родственников передают мне приветы, пожелания удачи, говорят: мы за неё болеем. И мне очень приятно, что родной город так меня поддерживает. Правда, сейчас я там очень редко бываю — времени нет. Последний раз в Днепродзержинске была год назад, на 75-летии бабушки. Мы решили сделать ей такой сюрприз — всей большой семьёй собрались и поехали. Но когда добрались, было уже темно, а утром мы вернулись в Киев. Так что я толком даже города не видела.

«Постоянно посещаю психолога»

— Ваш муж занимается топливным бизнесом, а не так давно был газовый конфликт между Россией и Украиной. Переживали в тот момент за бизнес мужа?
— Вы знаете, я не говорю о муже. И о его бизнесе тоже.

— Тогда просто поделитесь ощущениями полуторагодичной давности.
— Конечно, ухудшение отношений с Россией болезненно переживалось всеми украинцами, и я в этом плане не исключение. Когда приезжала сюда, часто слышала шутки по этому поводу, типа: ну что, за газом к нам приехала? Старалась относиться к этому с юмором, но, тем не менее, как и вся страна, была очень взволнована и надеялась, что наши политики договорятся с вашими.

— А вы ощущаете себя в России иностранкой?
— Нет. На самом деле многие люди даже не верят, что я живу в Киеве, — думают, что в Москве. Иногда бывает, захожу в магазин — спрашивают: ой, а что вы в Киеве делаете? Или — пошла на выступление группы «Депеш Мод», и слышала такую реакцию людей: а чего это Брежнева из России к нам на концерт приехала?

— В период охлаждения раздавались на Украине голоса, обидные для вас? Именно в связи с тем, что работаете в России.
— Нет. Дело в том, что украинский шоу-бизнес настроен на то, что, если ты работаешь в России, то ты уже как бы не украинский артист, и тебя не очень тепло принимают в этих структурах. И такое происходит со всеми артистами, которые работают за пределами страны.

— То есть вы там чужая?
— Не могу сказать, что чужая, но не совсем своя — точно. Иногда это ощущается по каким-то фестивалям или концертам: допустим, в российской «Песне Года» я участвую, а в украинской — нет. Но меня это не огорчает, я уверена, что работаю полноценно. А если кто-то считает иначе — ну, пожалуйста.

— Читал, не так давно посещали психолога. С чем это связано?
— Я постоянно посещаю психолога. Понимаете, я живой человек, у меня случаются разные проблемы, иногда мне бывает очень тяжело воспринимать какие-то жизненные обстоятельства и справляться с ними самостоятельно. А потом — я заинтересована в собственном росте: не только в творческом, но и в человеческом. Пытаюсь убрать недостатки своего характера, совершенствовать достоинства. И для этого иногда нужно обращаться к профессионалам.

— А вы склонны к переживаниям?
— Да. Бывает, сильно переживаю даже из-за каких-то мельчайших проблем, порой меня можно выбить из колеи даже словом. Но я стараюсь не раскисать, держу себя в руках. Если это бытовые проблемы, я с ними справляюсь. А если моральные, то пытаюсь или разобраться в самой себе, или переждать, пережить...

— У вас возникает порой чувство вины перед дочками? Из-за того, что работа забирает много времени.
— Конечно же, возникает. Но это естественное состояние. Тогда ты начинаешь себя утешать, оправдывать. И, вы знаете, всегда в рассуждениях с самой собой у меня возникает такая мысль — ведь если стану сидеть дома и ничего не делать, я буду чувствовать себя несчастной. А если я буду несчастной, то это в первую очередь отразится на детях, они же всё чувствуют. Ну, а так мои детки — пусть мы и не общаемся 24 часа в сутки, видят меня счастливой, улыбающейся и полной сил. Думаю, это гораздо важнее. А потом ведь бывает и так, что мамочки, которые сидят с детьми, несколько усердствуют, отдают им слишком много любви. И дети впоследствии оказываются не способными к самостоятельной жизни. Здесь важна золотая середина, к которой я и стремлюсь.

— И всё же, почему вы совсем не говорите о муже?
— Потому что это моя личная жизнь. Обнародовать её или нет — право каждого человека. А я не хочу вводить слушателей и зрителей в мои семейные проблемы, выставлять личную жизнь напоказ. Это, если можно так сказать, моё душевное состояние. А душу ведь всем не откроешь. Поэтому я не говорю о муже, не хожу с ним на различные мероприятия — для того, чтобы нас лишний раз не фотографировали, чтобы не было каких-то домыслов, досужих разговоров...

— Но это было ваше решение или мужа?
— Только моё. Я и до замужества — надеюсь, вы заметили это по прессе — свою личную жизнь никогда не афишировала. Хватит того, что у меня профессия публичная. Что-то моё, личное, ведь должно остаться при мне...