Более 20 лет она — востребованная актриса Театра имени Маяковского. Но звёздный час Ольги Прокофьевой настал, когда на авансцену выступила её Жанна Аркадьевна. Когда-то Оля была самой стеснительной и зажатой из девочек, занимавшихся в театральной студии. Кто бы мог представить её тогда в роли неподражаемой обаятельной стервы из «Моей прекрасной няни»...

Беседовала Лилия Байрамова

— Оля, вас невозможно поймать, вы постоянно в работе — спектакли, съёмки, фестивали... Вы любите работать или жизнь заставляет?
— А где та мера, которая определяет, сколько нужно работать? Она у каждого своя. У меня сейчас за месяц набирается 16-18 спектаклей, и это действительно много. Я себя как-то проверяла, пробовала ослабить график. И поняла, что не могу по-другому, у меня начинается физическое недомогание, когда я сижу без дела. Поэтому никогда не ропщу на нагрузку.

— В вашей семье кто-то был связан с театром, искусством? Или вы стали первой, кто избрал подмостки?
— Семья была самой простой: мама работала продавщицей, папа зарабатывал в строительной организации. Мою маму и теряли в войну, и в детском доме она побывала, потом ремесленные училища, общежития... И всё с одной и той же кастрюлькой, которая жива до сих пор. Реликвия, в которой мама варила гречневую кашу. Когда я училась в шестом классе, мама правдами и неправдами устроила меня в театральную студию, единственную в нашем городе. Мы выпускали спектакли, сами что-то мазали, клеили, шили костюмы, делали декорации. Я дебютировала в роли Чебурашки. Распороли мою старую коричневую школьную форму, мама сострочила костюм, сделала шапочку из кусочков платья, приделала смешные уши... Я никогда не была лидером студии. Там были замечательные девчонки, звёзды драмкружка. Они были так раскрепощены и фееричны, а я не знала, что делать, когда выходила на сцену. У меня всё время тряслись колени, мне было всё трудно, и казалось, что ничего не получается.

— А дальше как складывалось? Решили поступать в театральный вуз?
— Как и все, я поступала сразу во все театральные вузы. Экзамены — это лотерея. В результате я в первый год провалилась. Прорыдала два-три дня, а потом решила вновь поступать на будущий год. И опять всё было непросто: и в «Щуке» я срезалась, и в ГИТИСе. И когда пришла забрать документы, встретила случайно заведующую учебной частью. Она воскликнула: «Прокофьева, что ж вы? Идите к Гончарову, он объявляет добор. Идите и читайте всё ярко, ярко!» Я полетела к своему будущему педагогу Андрею Александровичу Гончарову как на крыльях. Прослушивание состоялось в фойе театра Маяковского. Гончаров долго меня мучил. Я показала всё, что готовила: и Цветаеву, и Бернса, и Гоголя. И в конце концов поступила к нему.

— Острохарактерные, комедийные роли сразу же к вам пришли или вы начинали с чего-то другого?
— Вы знаете, Гончаров всегда говорил, что в актёре должно быть 12 молодцов. Что нельзя пользоваться одной-двумя красками, поэтому он нас и мучил, и терроризировал. Но больше всего мне удавалось именно что-то яркое и характерное. Потом у нас же очень много преподавал Марк Анатольевич Захаров! Это было безумно интересно и очень манко.

— А Захаров вас к себе в театр не приглашая?
— Он меня пригласил очень неожиданно, когда мы на улице случайно встретились. Но официальную заявку написал только Гончаров. И всего на пять человек, среди которых была и я.

— Многие вспоминали, каким деспотом и тираном был режиссёр Гончаров... Как вам удалось не сломаться?
— Он же был моим педагогом на курсе. И уже тогда мы знали, что он человек очень эмоциональный и жёсткий. Но он был великим мастером! И в театр я пришла уже с некоей «прививкой» от его криков и резких высказываний. Все знали, насколько он деспотичен, как может иногда оскорбить и унизить. Например, на сцене актрисе в возрасте сказать грубость, хамские слова. Но это было его методом возбудить новую энергетику, вытащить нераскрытые возможности.

— Значит, это было все же не хамство, а что-то другое?
— Скорее, метод добиться результата. А кто-то принимал это как личное оскорбление, люди ломались и уходили. Даже Евгений Павлович Леонов, хотя он был со многими «прививками». Не выдержала Татьяна Доронина... Но от меня Андрею Александровичу всё равно низкий поклон за то, что он в той девочке с трясущимися коленями что-то увидел и дал шанс в этой профессии. Хотя он и меня доводил до слез, и я плакала на сцене, а он с криком «Терпеть этого не могу!» выбегал из зала. Такой уж был противоречивый человек.

— Оля, на сцене вы умело эксплуатируете свою худобу, угловатость, но одновременно можете быть эффектной, сексуальной и обольстительной героиней.
— Если честно, быть только комедийной артисткой и играть одних убогоньких и старушек мне не хотелось. Марк Анатольевич нас учил: артистке надо всё время сигнализировать, быть в форме, показывать свою готовность сыграть, влиться в новый проект. Никогда нельзя находиться в подавленном состоянии. И я много работала, чтобы получить роль не какой-нибудь очередной «чмошненькой», а что-то совсем другое. Хочется удивлять зрителей: сегодня ты скачешь, завтра ты красавица, а послезавтра — хромая и убогая.

— Как поддерживаете форму?
— Я веду очень активный образ жизни. У меня нет абонемента в фитнес-клуб, но при любой возможности я хожу в бассейн. На даче объезжаю на велосипеде все любимые места. И в спектаклях обожаю двигаться, носиться, потому что это та отдача энергии, за которой зритель приходит в театр. Я катаюсь на горных лыжах, обожаю велосипед. Если бы в Москве можно было безбоязненно ездить на велосипеде, я бы только на нём и передвигалась. А летом, конечно, — море. Там я ныряю. Съездила на Дальний Восток, где встала первый раз в жизни на водные лыжи. Никто мне не поверил, что я встала впервые. Моя мама живёт в загородном доме, там зимой горки, санки. Приезжаем с Санькой и катаемся.

— Однажды Людмила Гурченко сказала, что хорошая актриса не может быть хорошей матерью. Вы с этим согласны?
— А что значит хорошая мать? Та, которая сидит с ребёнком 24 часа в сутки? Или работает, но уделяет сыну или дочери всё внимание, отдает всё тепло? Может быть, Саша когда-нибудь пожалеет, что с ним рядом не было отца... Мы с мужем расстались, когда сын учился в 3-м классе, а Юра, мой бывший муж, не из тех мужчин, которые воспитывают своих детей, он такой «мужчина-кукушка». Я поэтому всегда старалась быть для сына в одном лице и кнутом, и пряником.

— Вы — прекрасная театральная актриса, но слава и популярность пришли к вам после роли Жанны Аркадьевны в «Моей прекрасной няне». Как вы думаете, популярность, пускай даже сериальная, для артиста — награда?
— Конечно. Никому не хочется заслужить «памятник неизвестному артисту». Всем хочется, чтобы его труд отозвался в сердцах. И момент популярности нужно обязательно пережить, это даёт «крылья». Одна наша артистка, ещё охлопковского поколения, Татьяна Михайловна Карпова, когда ей присвоили звание народной и спросили, что она чувствует, ответила: «Бодрит». Остроумный ответ.