Нежное имя, игривая фамилия. Казалось бы, всё это так ей не идёт. Ну не смотрится Надя небесной ласточкой, легкомысленным созданием. Яркая брюнетка с низким голосом и пронзительным взглядом — стопроцентная женщина-вамп, роковая красотка. Сильная, уверенная в себе... Но как же обманчиво порой бывает первое впечатление. Шокирующая история солистки «Блестящих» — тому подтверждение. Даже не верится, что этой девушке довелось столько всего пережить.

Беседовал Дмитрий Тульчинский

— Надя, из того, как принято называть, «золотого» состава остались только вы. Аня Семенович и Юля Ковальчук делают сольную карьеру, Ксюша Новикова вышла замуж, родила ребёнка. Кому-то из них по-хорошему завидуете?
— Слава богу, что у всех жизнь хорошо складывается. Мне просто чуточку другого хочется. Естественно, хотелось бы быть востребованной: петь, сниматься в кино. Но это не всё, чего мне от жизни надо. Есть ещё одно дело, которым я сейчас занимаюсь, и мне бы хотелось, чтобы это было интересно людям.

— О чём речь, если не секрет?
— Ну, я пишу такие... маленькие рассказики, уж не знаю, как их назвать. Построенные больше на метафорах. То есть свои мысли, переживания из прошлого переношу на какие-то образы. Знаете же, говорят: пока не избавишься от своего прошлого, не сможешь идти вперёд. В моей жизни были ситуации не скажу, что невыносимые — так как я жива и здорова, — но очень тяжёлые. Такие вещи, несомненно, влияют на поведение человека: на то, как он себя позиционирует, чего боится, как строит разговор. Эти страхи из прошлого есть во мне, и от них нужно избавляться, — поэтому ещё мне так сильно хочется своё прошлое сейчас «проговаривать».

— Это что же, готовите запасной аэродром? Ведь век солистки «Блестящих» недолог?
— Вообще, пишу я с детства. А стихами и зарабатывала на жизнь — песни сочиняла. Эти рассказики, маленькие сказочки, в принципе, я больше пишу для себя. Но друзья, которые их читали, говорят: с этим обязательно надо что-то делать, мы такого ещё не видели. И они вселили в меня надежду, — может быть, спустя какое-то время и обращусь в издательство. Единственное, чего боюсь, — мне бы очень не хотелось, чтобы люди, увидев мою фамилию на форзаце книжки, сказали: «О, солистка «Блестящих»! «Поющие трусы» чего-то там написали». С другой стороны, не хочется и под псевдонимом прятаться — потому что я не стесняюсь своей фамилии, с гордостью её ношу. Правда, все это пока мысли, предположения.

«Есть лишний билетик на Луну — полетели?»

— Боитесь засидеться в «Блестящих»? Такая мысль тревожит?
— Тревожит. Меня всегда тревожат мысли разные. Но я не хотела бы с головой уходить в писательство, потому что понимаю, что таким образом буквально завтра могу оказаться на улице с протянутой рукой. Вообще, я бы много чем ещё хотела заниматься — например, сниматься в кино. Когда приехала в Москву, хотела же стать актрисой. Понимала, правда, сколько это стоит, о Щуке даже не мечтала. Я ведь украинка, а нас, иностранцев, — как здесь говорят, на бесплатное отделение не принимают, даже если мы гении. Так как свою учебу и жизнь
оплачивала сама, приходилось идти на какие-то компромиссы, и я поступила на экономический. Диплом у папы дома лежит, он доволен.

— Говорят, учебу в вузе вам оплатил некий известный артист, у которого вы снимались в клипе.
— Нет, он оплатил мне только первый семестр.

— А как это получилось?
— Вообще, это странная и запутанная история. Так вышло, что мы познакомились в моём родном Никополе. Меня послали на городской конкурс красоты, я решила спеть на нем какую-нибудь смешную песенку, и мама отвела меня к своей знакомой, которая давала уроки вокала, а работала в ресторане при гостинице. Там как раз и встретили этого артиста, который приехал на гастроли в наш город. Как-то завязалось общение. Он звал с собой на концерт, но мама сказала: не пущу — мне тогда всего было лет 15. Потом мы ещё раз пересеклись, когда он уже уезжал. С подругой пошли брать автограф, её мама была без ума от этого артиста, у них вся квартира была в его плакатах...

— Кто же этот знаменитый артист — уж больно заинтриговали?
— Да не важно.  Потому что не всё правильно поймут:   это абсолютно хорошая, чистая история, а подумают бог знает что, и я не хочу этому человеку портить жизнь. Просто получилось так, что мы пришли на вокзал, и он дал мне номер телефона, сказал: пусть твоя мама мне позвонит, возможно, я приглашу вас летом в Москву, и ты у меня снимешься в клипе... То есть это даже не клип был, а съёмка концерта, где присутствовали музыканты, массовка. И я — девочка, танцующая на сцене.

— Счастье, наверное, неописуемое?
— Не то что счастье — как будто постучались и сказали: слушай, есть лишний билетик на Луну — полетели?.. Я не знаю, честно говоря, чем для него это было. Он сказал, что в своё время ему так же помогла одна женщина — хочу, мол, ответный шаг сделать, чувствую, так надо. «Когда окончишь школу, — говорит, — приезжай, я тебе помогу». Но когда я приехала в Москву, всё оказалось не так просто. Меня уже не допускали к этому человеку: я звонила — его помощники и ассистенты не поднимали трубку или говорили, чтобы я больше не звонила. У меня, конечно, путаница была в голове — родители не хотели меня оставлять в Москве, а я, прожив год с этой мыслью, с этой надеждой, уже не могла от неё отказаться. Решила, что останусь здесь всё равно, даже если придётся подметать улицы. Но в один прекрасный момент артист дал о себе знать, — сказал, что оплачивает мне первый семестр учёбы, даёт жильё— в комнатке у поклонницы полусумасшедшей. А ещё позвонил в одно модельное агентство, назвал меня своей племянницей и попросил, чтобы меня взяли туда на работу. Но семестр закончился, и прекратилось наше общение. После чего я оказалась в очень сложной ситуации.

— Интересно, сейчас по работе пересекаетесь с этим человеком: на концертах, на съёмках?
— Пересекаемся. И здороваемся. Вообще, мы не идеально разошлись тогда, какое-то время я на него была в лёгкой обиде. Для меня этот человек являлся... не отцом, конечно же, но старшим товарищем, взрослым мужчиной, которому я могла доверять. Месяца через два после окончания первого семестра я ему позвонила — мне очень нужен был совет, ничего больше. Но совета я не получила. Теперь-то понимаю — ну кто я ему такая? Человек дал мне шанс, предоставил возможность, помог изменить судьбу. А всё, что дальше последовало, — лишь жизненные уроки, которые мне нужно было получить. Поэтому все обиды мои в прошлом, этому человеку я абсолютно благодарна, и сейчас мы вполне нормально общаемся. Сейчас иногда он даже говорит кому-то: смотрите, протеже моя! Хотя нашу первую встречу после большого перерыва, конечно, приятной не назовешь. Это произошло в концертном зале «Россия». Мы с девчонками сидели в кафе, и вдруг за соседним столиком я замечаю своего старого знакомого. Увидев меня, он чуть не поперхнулся. Возможно, просто не ожидал, что я выживу. В моей жизни тогда начиналась определённая мясорубка, которая длилась несколько лет, было очень много жестоких и ужасных вещей, которые тяжело пережить человеку.

«Мама, я не вернусь...»

— Надя, вы несколько раз уже обмолвились о неком ужасном прошлом. Что конкретно имеете в виду?
— Что конкретно?.. Насилие, которое дважды было в моей жизни. И второе вообще растоптало меня. После чего я долго пила и употребляла не только алкоголь. Потому что хотела покончить с собой. Мало того, у меня были две попытки это сделать.

— Это было до «Блестящих»?
— Да, я работала тогда в группе Party. Пришла туда в абсолютно разобранном состоянии: со мной никто не мог общаться, я ни с кем не могла общаться. То есть могла, но только выпив. Нет, я не шаталась, конечно, не говорила заплетающимся языком. Но и трезвой никогда не была. Я просыпалась, пила натощак и потом пила целый день. Так продолжалось девять месяцев ровно. Вытащил меня из этой ямы мой преподаватель по вокалу, он заставил меня соблюдать Великий пост.

— А что это была за жизнь, которая привела к таким последствиям?
— Ну, что за жизнь. Ты приезжаешь в абсолютно незнакомый город, тебе 17 лет, только закончила школу. Тебе негде жить, нечего есть. Ты ищешь друзей, потому что у тебя никого нет. Ты пытаешься куда-то приклеиться, тянешься к людям. Ко всем, кто относится к тебе более-менее приветливо, кто даёт свой телефон. Ты просишься у кого-то переночевать. Просыпаешься и понимаешь, что тебе нужно работать, нужно бежать на очередной кастинг. Мороз — не мороз, у тебя голова только этим забита. Сейчас вот бежала по морозу и вспомнила себя тогда. Такие времена были жуткие — просто период выживания, когда о себе не думаешь совершенно. Это сейчас я сижу тут, демагогию развожу: хочу писать книги, хочу сниматься в кино...

— Неужели не к кому было обратиться за помощью?
— В Москве жила мамина подруга — когда-то давно в Мисхоре с ней познакомились: я подружилась с её дочкой, потом мы переписывались, приезжали друг к другу в гости. И иногда я могла прийти к этой женщине. Помню, подходила к ней: «Тётя Галя, обнимите меня». Она меня обнимет — так хорошо. Очень не хватало мне вот этого человеческого тепла. Сидишь, бывало, у окошка и смотришь в окна дома напротив. Вечером у кого-то на кухне свет загорается, вся семья собирается за столом. Сидела так и фантазировала, пыталась представить, что это я там сейчас нахожусь: кто-то меня ждёт, чай наливает, мама гладит по голове.

— Где же вам приходилось ночевать?
— Когда съехала от поклонницы того артиста, была очень сложная ситуация. Потом определённые люди предложили мне помочь с квартирой. А оказалось, что меня просто поймали в ловушку. Не помню, сколько там была — наверное, меньше месяца, но именно там меня посетила первая мысль о том, что нужно уже с собой кончать, потому что я не выдерживала измывательств. Тяжёлые воспоминания... Я оттуда всё же вырвалась, и к тому моменту у меня уже был настоящий друг, с которым я до сих пор очень хорошо дружу — он тогда тоже в Москву только-только приехал, был постановщиком показов. Как-то гуляли с ним по зимнему городу, я ему рассказывала о себе. Говорила, что не понимаю, как жить дальше, потому что нахожусь в аду, из которого надо уже куда-то выбраться, а выбраться я могу только в сугроб холодный. А тогда, в 1999 году, стояли жуткие морозы, это была первая моя зима в Москве, и зима просто невыносимая — я получила тогда обморожение очень сильное. И он пустил меня к себе. Со словами: всё, сейчас новое модельное агентство открывается, будешь работать на моих показах. Это действительно была неплохая работа, и вскоре я сама уже смогла снимать квартиру. Началась моя самостоятельная жизнь.

— Часто посещала мысль послать эту ужасную Москву куда подальше и вернуться?
— Да нет, я просто скулить очень люблю. Поныть, чтобы меня пожалели, обняли, погладили по голове. Видимо, до сих пор недобрала родительской любви, поэтому все время мучаю своих близких, чтобы они мне уделяли внимание — ничего не могу с собой сделать, у меня от этого просто какая-то щенячья радость. Конечно, я звонила маме, мне нужно было, чтобы она утешила, взбодрила. Мама говорила: «Надя, возвращайся. Дочка, ты понимаешь, что мы тебя любим любой. Москва, она не всем поддается.» И вот это меня задело. Я же Овен. Что значит —«не всем»? Значит, у кого-то получается? И я сказала: «Мама, я не вернусь».

«Я не буду спать в ваших „Блестящих“!»

— Когда в «Блестящие» взяли, до потолка не прыгали?
— Всё было очень неожиданно. Я тогда жила с молодым человеком — с Ильей Зудиным из группы «Динамит». Работала в казино — администратором, ведущей. Работа там без часов, без окон — такое состояние было тяжёлое, только занятия вокалом спасали, давали хоть какую-то надежду, что ещё что-то будет. И вот первое апреля, мне звонит Илья. «Надь, хочешь новость? Тебя берут в „Блестящие“». Естественно, я сказала: «Да, Илья, смешно, конечно, ты прямо вовремя пошутил». Оказалось, он не шутит. «Езжай домой, сегодня к нам приедет продюсер, поговоришь с ним». Продюсер приехал, меня быстренько уговорил, я расплакалась. Потому что в тот день как раз меня выгнали из казино.

— Почему? Денежные дела?
— Нет-нет. Вообще, я знала, что этим все закончится. Просто у хозяина казино был друг, который наматывал петли вокруг меня. А я никак не хотела сходить с ним в ресторан. Накануне нагрубила этому человеку и в принципе догадывалась, что скоро меня выгонят. Вот меня и выгнали — как раз перед приходом продюсера «Блестящих» позвонили... Он чего-то рассказывает, а я в истерике, под впечатлением звонка, смотрю на него абсолютно уже непонимающим взглядом. Расплакалась, кричу: «Я не буду спать в ваших „Блестящих“!» Продюсер посмеялся, говорит: «Надя, у нас с этим всё в порядке, не волнуйся. Если ты умеешь петь, танцевать и не боишься сцены, тогда мы будем рассматривать твою кандидатуру».

— После первой зарплаты в «Блестящих» почувствовали себя миллионершей?
— Да нет, я и до «Блестящих» прилично зарабатывала. Ну как вы думаете: работая в четырёх местах, я могла заработать на нормальную жизнь? Была администратором, вела розыгрыши в казино, участвовала в показах. Иногда случались и концерты с группой Party — время от времени мы с девчонками знакомым звонили: «Вам не нужны артисты на праздник?» Потом мы с Ильёй песни сочиняли — для группы «Динамит», для Димы Билана: он музыку, я тексты. Да, не крутые деньги зарабатывала, но мне хватало.

— И всё равно «Блестящие» — это совершенно другой уровень, группу знает вся страна. Боялись первое время?
— Это был такой же шок, наверное, как и приезд в Москву. У меня всю жизнь получается так, что я пытаюсь идти вперёд, падаю, поднимаюсь с колен и снова иду. И в принципе я верю в себя. Но всё время думаю, что где-то впереди ждёт подвох, знаю, что просто так у меня ничего не получится. Поэтому, когда что-то хорошее случается, первая реакция у меня — шок. Новость о том, что меня взяли в «Блестящие», я восприняла так, как если бы мне сказали: завтра ты станешь кирпичиком в Китайской стене. Потом я же пришла на место Жанны Фриске и понимала, что нельзя ударить в грязь лицом, нужно держать марку.

— Как девушки к вам отнеслись?
— Как к новому человеку. Терпимо, так скажем, хотя и высказывали определённое недовольство. Но это обычные дела, и сейчас я понимаю, почему они так говорили, почему так реагировали.

— Сейчас на правах ветерана тоже воспитываете молодёжь?
— Не то что воспитываю, просто пытаюсь объяснить некоторые вещи. Допустим, Настя Осипова, которая очень хотела попасть в «Блестящие», как-то собралась на свадьбу близкой подруги. И тут оказывается, что именно в этот день у нас концерт. Она, бедная, расплакалась так! У человека действительно была трагедия, очень сильно переживала. Я подошла и просто сказала: «Настюш, надо быть готовой, что такая у нас работа. И это не самое страшное, что может произойти во имя работы». Вспоминаю того же Илью Зудина, у которого умер отец. Он ночью приехал с гастролей, я рассказала ему о несчастье — уже билеты взяла, чтобы ехать на похороны. Но до этого ему нужно было выступить на Поклонной горе. И он взял себя в руки, выступил. Такая работа — никто не должен знать о твоих внутренних переживаниях.

«У меня нет моей личной жизни»

— К публичности быстро привыкли?
— Не думаю, честно говоря, что я настолько популярный человек, чтобы этого бояться. А потом, ко всему привыкнуть можно. Люди привыкают ходить без одной ноги, чего уж о публичности говорить. Конечно, более закрытой становишься, в голове фильтр начинает работать, который максимально отсеивает какие-то неправильные слова, неуместные поступки. Но нет, мне несложно. Вообще, я очень благодарна своей работе, своей судьбе. Всё произошло именно так, как надо...  Только я ещё хочу.

— Но публичных людей рассматривают чуть ли не под микроскопом, особенно их личную жизнь. Имею в виду громкую историю ваших отношений с Александром Маршалом...
— Мне бы не хотелось об этом говорить.

— Понял. Скажите тогда просто: ваша личная жизнь на данный момент сложилась?
— Я думаю, нет. У меня нет моей личной жизни. Она чья угодно, только не моя.

— Ну, какие ваши годы. А чего не хватает, чтобы она сложилась?
— Может, я слишком многого хочу от жизни. Наверное, слишком с открытым сердцем бегу в ту сторону, не могу с опаской смотреть на человека. Вообще, у меня не такой большой список этой личной жизни, как некоторые могут подумать. Потому что я абсолютно не влюбчивая, просто до ужаса. Мне может нравиться человек, я могу его уважать, ценить, созваниваться с ним весь день, советоваться. Но это отношения другого рода. А в личной жизни мне хочется всего и сразу. Искренности, понимания. Чтобы не было подозрений. Чтобы все было от чистого сердца, по-честному. И я не хочу ни от кого прятаться. Потому что моя личная жизнь всегда какая-то закрытая, всегда не для всех. Из-за этого, наверное, и появляются всякие сплетни.

— Может, слишком идеальную картинку себе нарисовали, а идеала в жизни нет?
— Мне, кстати, не нравятся идеальные мужчины. Немного настораживают те, которые вообще не пьют и не курят. Нет, правда — когда вижу такого мужчину, я очень серьёзно напрягаюсь, начинаю вглядываться: а что же там дальше в этом человеке? Мне больше по душе хулиганы, разгильдяи — в хорошем смысле слова. Мужчины, которые умеют шутить, с которыми есть, о чём поговорить. Которые много чего видели, читали, много чем интересуются. Понимаю же, что запал влюблённости потихоньку рассеивается. Круглосуточный секс, о чём многие мечтают, тоже со временем уходит. И остаётся просто человек. С которым хочется проводить время, общаться. Да и просто молчать. Который не навязывает свои правила, а нежно и уверенно держит тебя за руку, идет с тобой вперёд.

— Но уже хочется семью, детей?
— Ну, я думаю, это будет в моей жизни, детей я очень люблю. Но пока не готова к девяти месяцам, к токсикозу. То есть пока все эти пунктики стоят выше самого ребёнка. Значит, ещё рано... А потом, как бы ни любила мужчину, я всё равно до конца не могу на него полагаться. Хотя бы потому, что бывают кирпичи, которые летят с балкона, — всякое может произойти в этой жизни. И в первую очередь, я должна быть очень уверена в себе. Потому что я не хочу, чтобы мой ребёнок... То есть я хочу, чтобы мой ребёнок добился всего сам, но я не хочу, чтобы это произошло лишь потому, что я ему вообще ничего не смогла дать.

— Ой, Надя, слишком много мыслей у вас в голове. Они не мешают жить?
— Мешают. Поэтому мои друзья всё время мне говорят: «Надя, не парься!» Каждый день эту фразу слышу, каждый день...