Искрящиеся глаза, улыбка от уха до уха — трудно найти более позитивного и общительного представителя российского шоу-бизнеса.

Беседовала Анна Гоголь

«Куклы были моими лучшими друзьями»

— Детство — актуальная для вас тема сейчас, так как вы — молодой отец.
— Детство всегда было для меня актуальной темой, так как часть моей аудитории — дети. Во всяком случае, мне так говорят всё время, чем бы я ни занимался. Я обожаю детей, и, конечно, если будет возможность, у меня их будет много. Я вспоминаю, как со мной общались родители, и могу сказать: для того чтобы ребёнок вырос счастливым, его нужно просто очень сильно любить. Всё! Я получаю огромное удовольствие от общения с ребёнком, а он — от общения со мной, но он видит меня редко. Я знаю, что это такое, мой папа тоже часто был на гастролях. Но когда он начал брать меня с собой на работу в кукольный театр, я понимал, что лучше такого детства придумать невозможно: следишь за тем, что происходит на сцене из-за кулис, а сам уже знаешь от начала и до конца фабулу спектакля. Самое интересное — краем глаза наблюдать за тем, как дети переживают или смеются...

— Вы много времени проводили в театре?
— Я фактически жил там, ездил с папой на гастроли. Не могу вспомнить хотя бы примерно, с какого возраста начались эти походы в театр и когда они прекратились. Я даже не ходил в детский сад, когда не хотел. Я закатывал истерики на улице, и папа, который был не в состоянии вынести моих слёз, вместо того чтобы отводить меня в детский сад, брал с собой в театр. Мама вечером приходила в детсадик, спрашивала, где Тимур, а ей отвечали: «А он сегодня не приходил». Мама хваталась за сердце, но потом ей всё объясняли. Для меня, естественно, не было ничего интереснее, чем проводить время там, где собирались люди, делавшие детей счастливыми.

— А игрушки у вас тоже были из театра?
— Конечно. В детстве у меня было очень мало машинок, потому что играть в машинки мне не доставляло удовольствия. Но когда я надевал на руку перчаточную куклу, вот это было на самом деле интересно! Она могла быть какой угодно: плохой, доброй, злой или отзывчивой. У меня были обезьянки, козлики, кукла-бабушка, заяц, у которого открывался рот... Ещё — куклы, привезённые из театра, списанные. Это было самое дорогое в моей корзинке с игрушками. Но мне покупали и куклы в магазине. Конечно, они не были такими красивыми, но я их очень любил. Куклы были моими лучшими друзьями.

— А с другими детьми вы всё-таки общались?
— Общался, конечно. Я старался привлечь как можно большее количество детей, чтобы показать им, что я умею, увлечь их. Для этой детворы, пока мы играли в театр, это занятие было действительно намного интереснее, чем просто машинки катать или в песочнице возиться.

— А для родных устраивали представления?
— Всегда! Гостей у нас было много, и у каждого — своя мимика и манера говорить. Я старался всё это запомнить, поэтому пародировать начал с самого детства. Но когда меня заставляли что-то изображать, я просто негодовал, потому что ещё пять минут, и я бы сам это предложил, а так — мне уже не интересно. С тех пор, как только меня просят, покажи что-нибудь, расскажи, я сразу говорю до свидания. Когда я стал постарше, вёл дискотеки в школе, у меня были две партнёрши — мы ставили номера под модную музыку. Когда я заходил в подъезд, где собирались местные «гопники», они говорили: «Тимур, ну-ка станцуй». В таких ситуациях надо либо быстро бегать, либо умело отказываться. Я обладал теми и другим навыками, поэтому меня редко зажимали в углу. (Смеётся.)

— С папой всё ясно, а мама тоже из артистической среды?
— Когда я родился, мама занималась исключительно переводами. Но я был наслышан, какой активисткой она слыла в детстве и юности. Она была активной пионеркой, потом пионервожатой и председателем совета дружины. Были многочисленные агитбригады, концерты, гимнастические номера, театральные постановки... Гены обоих родителей где-то во мне засели глубоко и, слава Богу, не дают покоя. Большая часть того, чем я занимаюсь в данный момент, — результат увиденного или услышанного в детстве. Для меня в принципе не было ничего интереснее, чем работа, связанная со сценой. Я всегда мечтал об этом. Мама мне сшила куклу Арлекино, с которой я выступал в детском саду, и с этого момента началась моя бурная творческая деятельность. Ты показываешь номер и видишь реакцию сверстников, к тому же ты становишься популярным, к тебе тянутся девочки, тебе есть, о чём им рассказать. Например, о том, как трудно управлять марионеткой и сколько ночей потратила твоя мама, пока готовила её. (Смеётся.)

— Представляю Тимура детсадовского возраста: справа одна девочка сидит, слева — другая.
— (Смеется.) А так на самом деле и было. Был ещё один очень забавный период в моей жизни, когда я посещал одновременно шесть или семь кружков, начиная с легкой атлетики и заканчивая вязанием. Вспоминаю об этом с большим удовольствием. Я пошёл в кружок вязания, потому что хотел чему-то научиться, и это было достаточно интересно (моя бабушка вязала, а мама прекрасно шила). Нисколько не смущало, что занятие это, на первый взгляд, абсолютно не мужское. И только когда я там оказался, то осознал, зачем нахожусь в таком странном для мальчика кружке: ведь вокруг были одни девочки! В то время как другие мальчики возились в песочнице и спрашивали друг друга: «Ну чё там, Танька тебе нравится или не нравится?», все эти таньки сидели рядом со мной, и мне не надо было прилагать никаких усилий, чтобы их заинтересовать.

I love you sir Elton!..

— Почему вы не поехали поступать в Москву, в театральный?
— Боялся. У меня было несколько любимых актёров, которыми я восхищался: Олег Павлович Табаков, Константин Аркадьевич Райкин... Табаков рассказывал о том, как близко он знаком с русской литературой и как много книг прочитал, а я не мог похвастаться этим. К тому моменту, когда я повзрослел, появилась плеяда молодых актёров, среди которых Владимир Машков. В одном из интервью он рассказал, как семь раз поступал в театральный институт. Я наслушался знаменитых актёров, и каждый из них по-своему меня «отговорил». И ещё было огромное количество причин, которые, как мне казалось, были вескими. Самое смешное, что одной из них была боязнь жалкого существования, которое я мог влачить, не имея финансовой поддержки родителей, ведь мама переводчик, а папа актёр. Как я всегда шучу, добавьте сюда ещё врача, и будет семья самых низкооплачиваемых профессий.

— И вы выбрали ещё одну низкооплачиваемую профессию — учитель.
— Я понимал, что в Пензе я был хотя бы дома и не сидел бы на хлебе и воде. И мне не нужно платить за поступление (тогда я ещё не знал, что в Москве всё-таки можно поступить без денег — во всяком случае, в театральный институт). Иностранный язык с лёгкостью давался мне в школе, но на факультет английского языка поступить было нереально — там был бешеный конкурс. В результате я стал преподавателем английского и французского. Я любил французский язык, мне нравилось, как он звучит, к тому же он потрясающе действует на женщин. (Смеётся.) Это намного результативнее: ты пять лет учишь французский, а потом ещё с третьего курса повторяешь английский. Если, конечно, учиться, а не пропадать на репетициях и гастролях. Невероятное количество выступлений, связанных с КВНом, «Студенческой весной» и другими концертами, не давало возможности учиться. Я редко садился за книги, меня вытаскивал исключительно мой «пронаунс» в английском.

— Сейчас вы знаете хотя бы один из языков достаточно хорошо?
— Ввиду отсутствия практики знания уходят в такие недра, откуда их нужно доставать чуть ли не хирургическим путём. Но есть возможность исполнять песни на этих языках. А ещё возможность пообщаться с любимыми исполнителями, а я с ними сталкиваюсь достаточно часто. Хотя Элтону Джону я не сказал всего того, что о нём думаю... Я вёл вечеринку, на которой он пел. На одной сцене с Крейгом Дэвидом выступал. Очень приятно осознавать такие вещи.

— А что вы хотели сказать Элтону?
— Что он прекрасен, что я рос на его песнях, и он действительно гениальный музыкант. Но его охраняли плотным кольцом секьюрити, а быть сумасшедшим, который кричит «I love you sir Elton!», означало получить ненужные эпитеты и комментарии, сами понимаете.

«Я спал в гримерке MTV»

— Когда же вы всё-таки решились отправиться покорять Москву?
— Окончил институт в 2001 году и сразу поехал. Я ехал на финал конкурса «Фейсконтроль» канала MTV. «Замануха» была очень интересной: клич «Докажи, что ты лучше других и достоин стать ви-джеем MTV» не предполагал того, что ты будешь там работать. Ты докажешь, что достоин, но захочет ли телеканал видеть тебя ведущим — не факт. Тем не менее моё поведение в эфирной студии спровоцировало моментальный диалог с продюсером, который сказал, что мы (я был ещё с одним парнем из Москвы) едем в Америку. Он дал нам камеру и сказал, чтобы мы снимали всё, что видим, и комментировали. Это, конечно, был невероятный подарок судьбы. Впоследствии ВСЕ эти репортажи вышли в эфир и даже по нескольку раз. Я попал на MTV, на канал, которым все бредили в то время, он был культовым. Попасть на MTV значило покорить мир.

— На что вы жили первое время в Москве?
— Забавно, но первое время я жил на часть суточных, сэкономленных в Нью-Йорке. Тогда я не мог представить, как можно потратить двести долларов за два дня. Потом я получал что-то от работы на радио, родители помогали. Но я очень чётко помню, что на какой-то
период времени моим стандартным обедом был «русский обед» в ресторане «Ростикс» за тридцать один рубль: грибной суп, сделанный «из нефти», две дохлые куриные ножки и чай. Могу вам сказать, что я был очень счастливым в Москве. Выходя из этого «Ростикса», я шёл по Тверской, чёрт побери! Больше мне вообще ничего не было нужно. Были, конечно, моменты, когда я ночевал в гримерной MTV. Но зато я ведь при этом ночевал в гримерке одного из самых крутых каналов в стране!

— Но был хотя бы один момент, когда казалось, что всё очень плохо?
— Вы знаете, я старался ко всему относиться максимально позитивно. В какой-то момент мне казалось, что всё не очень сладко, но сказать себе «хватит, я возвращаюсь в Пензу» я не мог ни при каких обстоятельствах. Представить себя в тридцать или сорок лет сидящим в эфире пензенского телевидения — ни в коем случае. Это не в пику тем, кто там работает, просто у меня были гораздо более масштабные планы. Я понял, что три важнейших слагаемых успеха — уверенность в себе во что бы то ни стало, безупречный внешний вид и интересный текст, который нужно придумать для первого выхода.

«У меня невероятная связь с Богом»

— А потом начался Comedy Club...
— На тот момент я не собирался связывать свою жизнь с юмором. Я хотел петь, эта мысль была со мной с первых дней пребывания в Москве. Вечеринка Comedy Club тогда открывалась и закрывалась известными песнями, которые я исполнял. Я чувствовал себя прекрасно, пока мне не сказали, что формат будет исключительно юмористическим. Я написал несколько номеров, мой друг Максим (бизнесмен и джазовый гитарист) аккомпанировал мне. Так родился дуэт Тимур Родригез — Макс Перлов. Наши успешные выступления говорили сами за себя, мы были частью команды. Потом я в очередной раз сказал себе, что не должен отказываться от своей главной мечты, хватит сидеть на одном месте. Мне нужно было развиваться не как артисту, а как музыканту.

— Наконец вы воплотили свою мечту, и у вас не один музыкальный проект.
— Я пою сольно, и ещё есть группа The Jazz Hooligunz, но она существует пока только факультативно. Мы «упаковываем» в джазовую оболочку то, что джазом не является в принципе. Такого проекта в России ещё не было, поэтому я горжусь им. А что касается сольного альбома, то сейчас как раз приходит понимание того, каким он должен быть.

— Вы ещё и в театре играете!
— Это такое большое счастье и невероятная удача. Если уж мечтать, то надо делать всё, чтобы мысли материализовались. Если бы кто-то сказал мне, 17-летнему Тимуру, что я буду играть Труффальдино в Театре Вахтангова... А сейчас это такая безумно радующая меня реальность. Я верю в Бога и всегда верил. Всё, что в моей жизни происходит, случается не просто так. Я никогда не пытался себе объяснять чудеса, которые со мной случались, а просто знаю, что кто-то направляет меня. Да, меня слышат Там. У меня какая-то невероятная связь, «безлимитная». (Смеётся.)

— Вы сделали всё, что нужно мужчине: сына родили, квартиру в Москве купили...
— Дом мне не помешает, поверьте, продолжаю об этом грезить. (Смеётся.)

— ... поёте, в театре играете, на телевидении работаете. О чём ещё можно мечтать?
— Хочу сняться в серьёзном кино. Пока то, что предлагают, — мне неинтересно. Людям достаточно того, что я известная личность, и неважно, что я играю. Но я дождусь! Пусть будет лучше три фильма, за которые мне не стыдно, чем сто, о которых я буду просить не вспоминать в интервью...