О жизни, мюзикле и жизни в мюзикле. А также о том, как разыгранная на сцене испанская страсть может превратиться в настоящее большое чувство.

Беседовал Евгений Данилов

— Наталия, вы пришли на встречу сразу после репетиции. Я так понимаю, созданию мюзикла вообще свойственно очень большое количество репетиций?
— Мюзикл — это особенный жанр. В отличие от драматических спектаклей, где можно паузы потянуть, симпровизировать, в мюзиклах так не получится. Всё должно быть сыгранным, слаженным и отточенным. Зоны для импровизаций есть, но они не такие обширные. Кроме нас на сцене работает оркестр, и наши реплики для музыкантов это некий знак для старта музыкальных номеров. На одну реплику включают свет, на другую — меняют декорации. Я продолжаю играть в «Русалочке», а попутно сейчас играю в «Chicago» в главной женской роли. «Chicago» как раз требует особенной точности в хореографии, он стилистически сильно отличается от всех российских мюзиклов последних лет. Мало выучить текст, песни и танцы. Всё должно работать как один большой организм.

— Вы уже сыграли в семи мюзиклах. В чём особенность этой работы?
— В драматическом театре я мало играла, после института мне сразу же предложили поучаствовать в кастинге мюзикла «Кошки», а там пошло-поехало. Но впечатление некоторых драматических актёров, что мюзикл это лёгкий жанр и тут не нужно тратиться, как в драматическом спектакле — является абсолютно неверным. К артисту мюзикла предъявляются повышенные требования. Актёр играет роль в театре, но ему не обязательно хорошо петь, хорошо двигаться, у него иная задача. У артиста мюзикла и вокал должен быть на высшем уровне, и двигаться он должен блестяще, и ещё он должен быть хорошим драматическим актёром.

— Много всего должно быть в одном флаконе.
— Да. Живой звук, живой оркестр, и никакого пения под фонограмму. Всё по-честному.

— Не все наши читатели ходят на мюзиклы, зато все видели оперетту. Оперетта и мюзикл — явления одного ряда?
— Да. Источник один, но мюзикл более усовершенствованная форма. Оперетта у многих вызывает не очень приятные ассоциации: зрелые актрисы, играющие молоденьких, перья, красные шляпки, короче, нечто пошловатое. Не всегда, конечно. Когда я ещё была студенткой, я посмотрела видеозапись французского мюзикла «Ромео и Джульетта». И впервые увидев мюзикл, я сразу поняла, что вот этим я хочу заниматься.

— Но мюзикл — не лёгкий жанр. Вы сколько килограмм теряете за один спектакль?
— Я не знаю, сколько я теряю, но поправиться у меня при моей работе совершенно не получается. Хотя иногда и ешь очень поздно, но очень уж много калорий сжигается. Скажем, накануне премьеры нового мюзикла два месяца подряд идут репетиции: вокальные, хореографические, актёрские, всё расписано буквально по минутам. В «Русалочке» были даже полётные тренировки, потому что мы летаем, имитируя движение в воде. А потом идут спектакли — 36 раз в месяц: в будни, кроме понедельника, один раз в субботу и воскресенье по два спектакля.

— Вы родились в Праге, а сейчас как-то связаны с Чехией?
— Мой папа военный. Он служил в Праге. Там я родилась. Но я не успела почувствовать всей прелести жизни в Европе, потому как меня увезли оттуда ещё в младенчестве. В уральский город Екатеринбург.

— Очень музыкальный город. Вы с рокерами тамошними никак не связаны?
— К року я не имею никакого отношения. Екатеринбург культурный город, там много театров, много студий, так что творческим людям есть, где развиваться.

— В студенческие годы как вы жили?
— Я не жила в общежитии, я была таким домашним цветочком, и даже не думала, что я куда-то уеду. Стипендия у меня была повышенная, целых 800 рублей (Смеётся). Половина этих денег уходила на проездной. Но я много снималась в рекламе, за которую неплохо платили. И эти деньги были очень кстати.

— С актёрами общались местными?
— Да, конечно. Многие ученики наших великих мастеров — выпускники нашего института. Мы пересекались на съёмках и капустниках. Но каких-то дружеских отношений особо ни с кем не было. Мы были ещё молодыми, зелёными. Я целыми днями пропадала в институте. Попутно вела разные областные мероприятия, День города, к примеру, бывали и корпоративы. А потом переехала в Москву, пройдя кастинг в «Mamma Mia!».

— Москва довольно жёсткий город. В театре интриги, борьба за место под солнцем, и с режиссёром желательно «дружить»...
— Когда я приняла решение уехать из Екатеринбурга, об интригах я не думала, меня привлекало нечто другое. Мне хотелось петь, танцевать, играть в музыкальном театре... И дело даже было не в том, что это Москва.

— Вы легко привыкли к Москве?
— Никакого тяжёлого адаптационного периода не было. Я сразу полностью окунулась в репетиции мюзикла «Mamma Mia!» Со мной поехал папа, потому что в Москве у меня никого не было. Потом приехала мама. Родители всячески мне помогали, создавали домашний уют. Я постоянно чувствовала их поддержку.

— Вы ведь познакомились с легендарными участниками группы ABBA?
— Во время работы над мюзиклом мы с исполнительницей роли Донны Леной Чарквиани ездили в Стокгольм. Там нас познакомили с Бьорном Ульвеусом. Он был на встрече, а чуть позже приехал на премьеру в Москву. Он и Анни-Фрид Лингстад.

— Правда, что они назвали вас «лучшей в мире Софи»?
— Да, это правда. При том что мюзикл на тот момент шел в 132 городах мира, услышать такое было очень приятно. Бьорн такой светлый человек, без каких-либо звёздных понтов.

— Вы не боитесь «звёздной болезни»?
— Мы, журналисты, очень от этого страдаем. Нет, не боюсь. Это как кессонная болезнь. Если ты резко со дна взлетел на поверхность, тогда могут быть проблемы. А если движешься не спеша к вершине, то крышу точно не снесёт. А вообще хорошее средство самозащиты от «звёздной болезни» — это самоирония.

— Для вас важно признание профессионалов, людей из своего круга?
— Да. У меня нет задачи понравиться всем. Для меня признание авторитетов очень важно. Вот, например, когда меня утвердили на роль Ариэль в «Русалочке», композитор Алан Менкен, обладатель восьми «Оскаров», плюс нескольких «Грэмми» и «Золотых глобусов», пригласил меня в Нью-Йорк. Он хотел, чтобы мы вместе попели, порепетировали.

— А вас узнают на улице?
— Вообще-то да (Смеётся). Обо мне пишут, снимают для ТВ. Но люди лучше узнают, когда кто-то говорит: «Вон, смотри, это Наталия Быстрова». Поскольку моё имя больше на слуху, чем моё лицо. Но я из-за этого совершенно не переживаю, я не ищу громкой славы, чтобы меня все узнавали.

— А что это вообще за публика — зрители мюзиклов?
— Многие ведь ходят постоянно, невзирая на высокую стоимость билетов. А для чего люди вообще ходят на выставки, в театры? Каждый ищет что-то своё: кто-то любит музыку, кто-то — игру определённых актёров. У всех своя мотивация. Но, видимо, цепляют наши постановки за живое. У меня есть свой круг поклонников. Это, конечно, безумно приятно сознавать, что есть люди, которым не безразлично то, что ты делаешь, и что они следят за тем, что в твоей жизни происходит.

— В прошлом году вы вышли замуж за актёра Дмитрия Ермака. Как вы с ним познакомились?
— Дмитрий был актёром орловского театра «Свободное пространство», он родом из этого города. И в своём театре играл ведущие роли. Но ничего случайного не бывает. Когда я только начала работать в мюзиклах, он уже знал обо мне. И ему очень хотелось посмотреть меня на сцене. Когда Дима приехал в Москву на кастинги различных проектов, он был на нескольких моих спектаклях.

— Но он не предполагал, что начнёт с вами работать?
— Он об этом даже не думал. Но когда шёл мюзикл «Красавица и чудовище», на ТВЦ сделали проект «Найди чудовище». Через ТВ искали исполнителя главной роли на следующий сезон. Тогда первое место занял Митя Добронравов. Он стал Чудовищем. А Диму пригласили на роль подсвечника Люмьера. Тоже очень интересная роль.

— Вы сверстники?
— Дима старше меня на год. Поначалу мы не очень ладили друг с другом. Но потом случился проект «Zorro». Это тоже мюзикл, где Дима был утвержден на заглавную роль, а я должна была играть его возлюбленную. На сцене нужно было играть любовь. И вот вся эта неприязнь друг к другу куда-то улетучилась.

— Нужно было целоваться на сцене?
— Да, нужно было целоваться. Весь проект «Zorro» — это сплошные испанские страсти. Постановщики просто вытягивали из нас эмоции. Были зажигательные танцы, и всё действие шло на грани любви и ненависти. Никто не сдаётся, каждый ждёт от другой стороны объяснений в любви. В общем, водопад чувств. И спектакль сильно совпал с теми ощущениями, которые мы испытывали по отношению друг к другу в реальности. Так что поцелуи на сцене просто бросили нас друг к другу.

— Если не секрет, почему другие ваши, более ранние романы не закончились браком?
— У меня не было мимолётных встреч, к каждому своему избраннику я подходила с самыми серьёзными намерениями. Но сама по себе я очень сильная натура. И сильного мужчину я всегда и искала. Но не всегда мужчина мог выдержать соперничество со мной. Я по натуре лидер, но мне важно было, чтобы в нашей паре главным был мужчина.

— Для вас важно, чтобы мужчина был успешен?
— Очень важно. Дело не в том, чтобы он был в топе хит-парадов. Он может быть успешен в теннисе, в рыбалке, в чём угодно. Ведь когда мужчина успешен, и женщине хочется быть рядом с ним лучшей. И наоборот. И тогда мы не тянем друг друга вниз, а наоборот — поднимаемся наверх. Мне хочется за ним тянуться, а ему — за мной.

— А что вы вкладываете в джентльменский набор идеального мужчины?
— О самом главном я уже сказала. Он должен быть сильной личностью, должен быть добрым, не подлым, ответственным, обладать чувством юмора, должен трепетно относиться к семье. Успешность мужчины — не есть синоним выражения «туго набитый кошелёк». Хотя сейчас, благодаря тому что мы с Димой самодостаточны и независимы, в том числе и материально, это нам даёт определённую свободу в отношениях. Мы не пилим друг друга из-за денег. Мы знаем, что если нужно отвлечься, мы можем поехать в Европу, сходить там в театр. Без излишеств, разумеется, но мы можем себе многое позволить.

— Свадьба, надо полагать, была пышной?
— Свадьба была в Орле, мы сразу же не хотели никакой Москвы. Не хотели бесконечных пробок и какой-то столичной циничности. К тому же у Димы много друзей в Орле, там его родители. И все мои родственники — из Екатеринбурга, из Украины, из Перми — все в Орёл и приехали. Сама регистрация была на открытом воздухе. Все были элегантно одеты а-ля «Оскар». Играл симфонический оркестр. Кольца нам выносила наша любимая собачка породы чихуа-хуа. Пёс был в смокинге и с красным галстучком. Я сама сшила подушечку для колечек. Все было дорого, красиво, но без пафоса. С душой. Само свадебное торжество проходило в наикрасивейшем Екатерининском дворцовом зале, были круглые столы, огромные канделябры. Одним словом, европейская свадьба. Гости в основном были из творческой среды. Кто не смог приехать — Нонна Гришаева, Ефим Шифрин — прислали нам поздравления на видео. Всё прошло на одном дыхании.

— О прибавлении семейства подумываете? Годы-то летят...
— Очень хотим этого. Наши родители тоже этого ждут и готовы всячески нам помогать. Я знаю многих известных актрис, которые рожают ребёнка, месяца три с ним посидят, а потом выходят на работу. Карьеру они не бросают. И им это совершенно не мешает. И Нонна Гришаева, и Катя Гусева, например. Они очень востребованные актрисы, и при этом прекрасные мамы. Ребёнку всё равно, где быть, лишь бы быть с мамой.

— Мюзиклы — это основное блюдо в вашем «меню». Есть ли ещё какие-то интересные работы?
— Сейчас с нетерпением жду выхода в мае фильма про войну «Не покидай меня». Это 4-серийная мелодрама, где моим партнёром был замечательный актер Алексей Гуськов. Недавно озвучила главную роль в диснеевском анимационном фильме «Холодное сердце». Впервые выучила роль целиком, и получила огромное удовольствие от работы. Этот опыт, видимо, получит продолжение, планирую дублировать ещё один мультфильм. Есть и предложения по съёмкам в кино, главное, чтобы этим планам не помешала моя работа в мюзиклах.