Александр Пушной: Шутки в сторону
«Хорошие шутки» закончились, «Песня года» спета. Однако Пушной везде смешной — теперь хорошо шутит и иногда поёт в околонаучно-популярном «Галилео». Но это, так сказать, по долгу службы. Душа же просит совсем других песен. Бывший кавээнщик, телевесельчак и балагур грезит серьёзной музыкальной карьерой. И уже готов променять телестудию — на звукозаписывающую.
Пока это только мечты, радужные планы на будущее. Реальность же такова: Александр Пушной встречает меня в гримёрке отечественной фабрики сериальных грёз «Амедиа». Только что он записал очередную программу.
Беседовал Дмитрий Тульчинский
— Саша, а вы теперь здесь «Галилео» снимаете? Раньше вроде бы в Германии.
— Да, начинали там, дабы получить некий опыт. Мы его получили и теперь снимаем здесь. На-а-амного дешевле. И не уступает по качеству. Что, конечно, не может не радовать нас и не огорчать немцев.
— Прежде вы говорили, что там — наоборот, дешевле.
— Начинать. Это важный момент. Вы можете построить большую студию. Но если программа закрывается после трёх выпусков, вы вылетаете в трубу. А в Германии всё уже стояло стационарно, нас пускали туда за арендную плату. Кто ж тогда знал, что программа будет идти два с половиной года?
— А она могла закончиться после первых трёх выпусков?
— Легко. Таких программ много, и я в них участвовал. Скажем, однажды мы пытались сделать программу под названием «Больше хороших шуток» — это было некое развитие, как нам казалось, программы «Хорошие шутки». Но выпустили две передачи и быстренько закрылись... Вообще, у меня сейчас большие надежды на Интернет. Конвертировать эту работу в деньги, к сожалению, пока практически невозможно. Но это площадка для неких экспериментов. Которая не требует: а) хронометража и б) периодичности. И вообще, всего того, что обычно заставляет тебя делать несколько больше, чем ты на самом деле хотел бы.
— Но если бы вы перебрались из телевизора в Интернет, многие сочли бы вас неудачником.
— А вы знаете, я с вами не соглашусь, сейчас тенденция меняется. У ТВ есть один большой минус, который оно никогда не поборет, — отсутствие интерактивности. И ещё, любой эфир — это «просвистело», и забыли. Чего не скажешь об Интернете, куда можно всё выложить и оставить в покое. Если произведение того стоит, его будут просматривать и возвращаться к просмотру. У меня такая история сложилась с музыкой. Когда я ещё не был в «заметном» телевидении, у меня уже был сайт с непроизносимым названием «
— Дилемма, однако. Между «хочу» и «надо». А Интернет, судя по всему, вам более интересен, чем ТВ. Остается выбирать: деньги или удовольствие?
— Конечно, деньги для меня важны, потому что это и содержание семьи, и некая свобода в отношении того, что хочу делать в Интернете. Но я не могу сказать, что программа «Галилео» для меня нелюбимая, что здесь я мучаюсь, переживаю. Вот если завтра мне за огромные деньги предложат вести передачу про балет или кулинарию — я не соглашусь, потому что мне это не интересно.
— Да ладно, Пореченков, Ургант ведут, а вы чем хуже? Или лучше?
— Да, они ведут. И прекрасно ведут. Но я не согласился бы, поверьте. И я уже много раз отказывался.
— Самое заманчивое предложение, от которого отказались?
— Это было связано с рекламой. Я до этого снимался в рекламе. За небольшие деньги, кстати. Но это было интересно, и мне за те ролики совсем не стыдно. А однажды мне предложили сделать что-то совсем неинтересное, но за большие деньги. И как-то всё время звучала такая фраза: «Александр, ну подумайте...»
— Действительно: а как же семья? Подумайте, Александр.
— Да, конечно. Но всех денег не заработаешь, во-первых. А во-вторых, мне пока есть, чем рисковать. То есть совсем облажаться не хотелось бы... Хотя, наверное, в том, что я вам сейчас рассказываю, тоже есть некий понт. Мол, мне это не понравилось, я отказался — видите, какой я молодец.
«Хочу играть тяжёлую музыку, чтобы люди тащились»
— До «Галилео» вы были на подпевках-подыгровках. Ведение своей программы возвысило в собственных глазах?
— Да не могу я так сказать. Программу «Галилео» многие смотрят, но это всё-таки не «Камеди клаб», это не истерика. Очень смешно бывает, когда ко мне подходят девушки моего возраста и просят дать автограф. Я, естественно, делаю всё, чтобы понравиться, говорю: «Да не вопрос, конечно. Как вас зовут?» — «Да нет, мне для сына...»
— Об этом ли мечталось?
— Конечно, нет. И у меня, скажу вам честно, этот комплекс остался. Более того, я постоянно в себе его культивирую. Потому что действительно больше всего на свете хочу стоять на сцене и играть на гитаре тяжёлую музыку, чтобы люди тащились.
— А может, есть продюсеры, которые займутся вашим продвижением как музыканта?
— А у меня был разговор с довольно большими рекорд-лейблами. И мне говорили: у нас люди ночуют под дверями, чтобы мы их просто послушали. А мы тебя хотим подписать... И так потихоньку они практически убедили меня. Но в один прекрасный момент я понял, что ничего подписывать не буду. Каким бы они ни расписывали моё светлое будущее — в виде бесконечных клипов на MTV и гастролей. Я подумал: если соглашусь, сам себе принадлежать не буду. А хочу ли я продавать себя как человека? Как человека, который принимает решения?
— Для шоу-бизнеса не слишком ли вы принципиальны?
— Тут все зависит от того, насколько этот шоу-бизнес мне нужен. А я, например, абсолютно не хочу петь то, что, как посчитают маркетологи, будет продаваться от моего лица... Рекорд-лейблам ведь абсолютно наплевать на твою реализацию. Они посмотрят на тебя и скажут: знаешь, Саша, а тяжелая музыка из твоих уст людям не нужна. Вот ты ведешь программу «Галилео», её смотрят дети — тебе нужно записать сборник детских песен, это будет продаваться. И дальше Саша, стиснув зубы, с комком в горле, будет писать песни, которые ему на фиг не нужны. И потом ещё с этими песнями поедет на гастроли. Зачем мне это надо?
— Получается, что мечте конец?
— Почему? У меня имеется площадка, эта площадка называется Интернет, и спасибо ему за это огромное. Потому что в принципе, если сегодня я выложу в Интернет свою музыку, и это будет людям нравиться, то завтра я смогу собрать маленький клубик и дать тот концерт, о котором мечтал всю жизнь. Ездить по стране и давать по четыре выступления в день я не хочу. Я уже покатался с КВНом по стране и помню, что это такое.
«Во время гастролей понял, что начинаю деградировать»
— Как раз хотел спросить про ваше кавээновское прошлое. Не самое приятное воспоминание?
— А у меня было две жизни в КВН. Первая жизнь — это команда НГУ. Собственно, то, с чего началось моё появление в КВНе и чем оно до сих пор помнится, — например, номер «Стинг», который был признан лучшим в сезоне-97. Вот тогда было всё: и слёзы, и радость победы, и драйв, и эксперимент. А вторая жизнь — «Дети лейтенанта Шмидта» — уже отдельная история, к КВНу отношения не имеющая. Это были «бременские музыканты». Бесконечные гастроли, куда, в общем-то, я поехал даже не столько за деньгами, сколько за опытом. Это сломанные «газели» посреди перегона из одного города в другой при минус тридцати на улице. Это дешёвые гостиницы, водка из горла, плотные ужины — собственно, тогда я и набрал свои лишние 20 кэгэ, которые до сих пор во мне сидят. Это обилие каких-то известных номеров, отточенных до автоматизма. И тогда я стал понимать, что немножко начинаю деградировать, я нового ничего не хочу по одной простой причине: новое — это всегда некое преодоление. А зачем? Ведь и со старыми номерами можно ездить бесконечно. Мы были в таком количестве городов — страшно сказать! Но, например, меня спрашивают: расскажите что-нибудь об Уфе — в Уфе я был три раза. Я прекрасно помню там строение за кулисой и где там сортир. А в самом городе Уфа я не был ни разу. Потому что мы приезжали в полдень, обедали, потом шли в гостиницу поспать. Часов в семь был концерт. Дальше — ужин, автобус, следующий город.
— Вы тогда уже были женаты?
— Да, женился я в 23 года. С Таней мы познакомились ещё в Новосибирске: давным-давно, ещё до того, как я стал заниматься вообще какой-либо сценической деятельностью. То есть я был просто студентом физфака, она была студенткой мехмата...
— Гастроли разбили не одну крепкую ячейку общества.
— Нет-нет, вот как раз я понял, что гастрольная деятельность не разбивает семью — там на это просто времени нет. Вообще, на гастролях я заметил удивительную вещь — оказывается, чтобы человек устал до изнеможения, ему не надо грузить вагоны. Надо всё время спать в движущемся транспорте, причём желательно не лежа, а сидя. Помню, однажды мы ехали с пересадками почти двое суток. То есть чисто теоретически двое суток мы спали. И после этого я вообще не понимал, на каком свете нахожусь. Так что те гастроли никакой опасности для семейной жизни не представляли. У меня в этом плане другая проблема. Проблема в том, что я бы сейчас домой поехал, а вместо этого с вами встречаюсь. Потому что действительно времени дома я провожу мало. Более того, дома я ещё и работаю — делаю фонограммы, к примеру. А когда делаю фонограммы, я сижу в наушниках. «Дима, не подходи, не мешай», — это я сыну. «Таня, закрой дверь, у вас там что-то шумит» — жене... То есть меня по сути дома нет.
— Жена не в претензии, что мало времени с семьёй проводите, не гуляете с детьми? У вас же теперь их двое, недавно второй сын родился...
— Да, и он занимает огромное количество времени у жены. Но я как-то неожиданно сразу переключился на старшего. Раньше не представлял, как могу его взять куда-то с собой и поехать, потому что думал, что не справлюсь — а вдруг он пописать захочет и что тогда делать, это же ужас! Теперь я к этому уже готов. Единственное, конечно, он вынимает мозг — именно потому, что старший, потому что научился разговаривать и манипулировать родителями. И иногда я просто не выдерживаю. У меня, к несчастью, нет терпения и каких-то педагогических подходов.
— Можете наорать?
— Могу. Ударить, конечно, не могу, а наорать — да запросто. Причём больше всего меня бесит то, что после этого он сразу становится шёлковым. Бесконечное количество попыток объяснить абсолютно ни к чему не приводит. Но как только рявкнешь... Потом, конечно, тебя накрывает чувство вины: обнимаешь, просишь прощения. В итоге разрешаешь даже больше, чем он просил. И потом приходит мысль: а может, в этом и был его тонкий расчет?..
«Отец, честно сказать, из меня фиговенький»
— Вообще, вас сложно представить отцом семейства.
— Я сумасшедший папа, вы знаете? Я очень большой паникёр. У нашего старшего сына ложный круп бывает регулярно — опасная болезнь и очень неожиданная, может случиться ночью. Это было уже девять раз, и мы немножко привыкли. А когда это произошло впервые, я бегал вокруг врачей с криками: надо что-то делать! Вот деньги, вот всё, давайте!.. Классическое поведение истеричного родителя. Потом я постоянно трогаю ему лоб — а вдруг температура? Дима даже смеётся: папа, когда ему нечего делать, трогает у всех лбы. А Таня говорит: ты бы вместо того, чтобы бегать и трогать у всех лбы, взял бы и пошёл с ним погулять.
— А это уже выше сил?
— Нет, вот если кто заболеет, я в лепёшку расшибусь. А погулять — ну, что это такое? Банально как-то. Вот такой я отец. Фиговенький.
— А муж?
— Муж — хороший. Но вот опять же — «романтизьма» мне не хватает. А «романтизьм» женщинам нужен... Ну, не умею я ухаживать, я и за Таней, если честно, не ухаживал. Мы как-то сошлись, было такое ощущение, что уже давным-давно знакомы и давным-давно вместе. А вот устроить какой-нибудь романтический сюрприз, приехать с букетом цветов, неожиданно накрыть стол — что-то не получается у меня. Наверное, когда-то в далёком прошлом я сильно обломался, и мне теперь всё это как-то страшно — боюсь быть высмеянным, что ли. Даже со стороны своей жены, которую я сто лет знаю. Я однажды решил сделать ей подарок на Новый год, купил какую-то косметику. Которая, мало того, что ей не подходила, так ещё и оказалась просроченной. Таня посмотрела, сказала мне всё, что думает по этому поводу. Я, естественно, тут же психанул, закричал, что сейчас всё это выброшу в окно. В итоге не выбросил, пошёл и сдал, но был жутко обломан.
— А известность — не проблема для семейных отношений?
— Нет. Вот что хорошо и за что большое спасибо Тане — она очень трезво смотрит на мои результаты. Когда мы запустили «Песню дня», я все уши ей прожужжал, какую офигенную программу мы сделали, посадил смотреть. Через несколько минут Таня заснула. Очень спокойно, скажем так, она относится и к моему музыкальному творчеству. Есть вещи, которые ей нравятся, но их штуки две-три, не больше.
— Но я имею в виду ваше отношение к известности.
— А у меня прививка была — КВН. Я же реально был очень большой звездой в Новосибирске. Не знаю, на уровне мэра города, наверное. Я выходил на открытый праздник — и там вся площадь: а-а-а-а! Прекрасно это помню. Но прошло два года, я приехал в Москву. И стал там никем абсолютно. И для меня это было хорошим уроком. Я начал понимать: всё, что сейчас есть, оно есть только пока, надо к этому относиться адекватно. И заниматься этим надо до тех пор, пока у тебя получается. Как только перестанет получаться, надо самому уйти и не мучить людей.
Смотрите также:
- Выставка Шейлы Мецнер
- Начинается с тебя
- Белорусские Песняры
- летний фестиваль балета
- С заботой о здоровье
- Элина Чага: «Надеюсь на свои старания и везение»
- Книжные новинки
- Безупречная чистота
- Новая площадка
- СтримСтендап