Типичная провинциалка, блондинка из анекдотов, сексапильная пустышка. Вечно попадающая в самые нелепые ситуации и реагирующая на жизненные невзгоды своим фирменным: «Пипец!» Вполне себе симпатичный образ — такой её и полюбили Казалось бы, живи и радуйся. Так нет — обладательница солнечной улыбки Мария Кожевникова считает себя антиподом своей беззаботной Аллочки. Дочь знаменитого хоккеиста, несмотря на несерьезный имидж, хочет стать серьёзной актрисой и даже получить «Оскара». Вот только «Универ» закончит...

Беседовал Дмитрий Тульчинский

— Маша, вам нравятся анекдоты про блондинок?
— Моя героиня не совсем из анекдотов, это собирательный образ девушек, которые приехали из маленьких городов в Москву, насмотрелись телевизора и думают, что сейчас всё к их ногам упадёт — и золото, и бриллианты, и машины. Но сама я совершенно другой человек. Поэтому анекдоты про блондинок слушать люблю, но никак на себя их не примеряю. Тем более, я не натуральная блондинка — крашеная.

— Так про крашеных и сочиняют. Блондинки, как принято считать, существа легкомысленные. С вашей улыбкой почему бы такой не быть?
— А с глазами что делать?! Глаза меня выдают. Я однажды пробовалась на роль недалёкой девушки, режиссёром был Тигран Кеосаян. Так он мне сразу сказал: «Жаль, но на эту роль ты не подходишь. У тебя слишком умные глаза». А если серьёзно, то я очень не легкомысленный человек, всего привыкла добиваться сама, и не могу сказать, что в жизни мне что-то легко давалось. С 4 лет я занималась художественной гимнастикой, к которой не была предрасположена: гибкость, растяжка — это всё-таки некий дар, у меня его никогда не было, — и всё через пот, всё через слёзы. Так же и в кино.

— Слова не блондинки. Которые как манны небесной ждут мужа-олигарха, шикарную спортивную машину и кучу денег на мелкие расходы.
— А вот это, наверное, от цвета волос не зависит. Всем хочется быть любимыми, жить в достатке, иметь хорошую машину, квартиру и много денег, чтобы дети ни в чём не нуждались. Это цель любой женщины. Единственное — не каждая женщина готова ради этой цели поступиться своими принципами. У меня, честно говоря, в жизни много чего было — могла бы ничего не делать и жить просто припеваючи: и машины мне дарили, и квартиры. Но такие подарки я могу принять только от своего любимого. Мужчины, которые просто хотят со мной погулять и где-то появиться, мне вообще не интересны.

— А сейчас, наверное, таких всё больше и больше?
— Да нет. Может, Боженька меня оберегает — а я верующий человек, — но, как правило, мужчины относятся ко мне с большим
уважением, видя, что я работаю шесть дней в неделю по 12-15 часов. Да и вообще, я не такая наивная девушка, с которой можно развлекаться, — почти не пью, не курю, по ночным клубам не хожу. Мужчины прекрасно это видят и понимают, что со мной такой номер не пройдёт.

Театр подождёт

— Сейчас у вас звёздный час. Вы хотели всей этой популярности, звёздности?
— Конечно, популярность не может не радовать. Но у меня другие ценности. И мне, например, очень сложно сейчас найти себе достойных подруг — с правильными мыслями, правильным мировоззрением и отношением к жизни. Действительно, сегодня главные ценности в жизни — у кого больше денег, у кого круче машина. Все девочки хотят замуж за олигарха. Но есть очень хороший пример — Ходорковский. То есть сегодня ты можешь выйти замуж за олигарха, а завтра он будет никем. И надо самой быть личностью: к чему-то стремиться, чем-то интересоваться. Тогда и деньги будут, и машины, и много чего еще. Я, например, машину купила себе сама, а на квартиру сейчас зарабатываю.

— У вас, я заметил, и личный водитель имеется.
— Мне и самой нравится водить машину. Просто попала в две серьёзные аварии — опять же потому, что после съёмок очень усталая была. И когда это случилось во второй раз, я поняла, что либо у меня и дальше так будет продолжаться, либо надо уже взять водителя и успокоиться. Так же и домработницу пригласила — когда поняла, что порой даже в магазин не успеваю зайти.

— И на всё хватает? Думал, честно говоря, что в «Универе» за съёмки платят не так уж и много.
— На всё хватает. Слава Богу, в кино стали платить нормально, так что я могу себе всё это позволить. Ещё и остаётся что-то.

— Но на сериальных актрис серьёзные режиссёры смотрят свысока. И за примерами далеко ходить не надо: Уварова, Заворотнюк — в большое кино на главные роли никто их не приглашает. Не боитесь такого?
— Не боюсь. Я вообще человек рисковый. Естественно, были мысли, что, наверное, лучше в ситком не идти. Но на самом деле в сериале сниматься сложнее, чем в полном метре. Во-первых, ты не знаешь, что будет дальше, нет репетиций, нет этих двух часов, чтобы разобрать сцену с режиссёром. Тут надо быть более техничной, более собранной, чтобы за секунду взять и вжиться в роль. А потом, к сожалению, медийность не получишь в полнометражных картинах, какие бы они шикарные ни были. А люди в кино идут на медийных лиц. Так что во всём есть свои плюсы и минусы.

— Для актрисы очень важен ещё и театр. Хотели бы в штат МХТ или «Современника»?
— Я уже служила в Театре сатиры, хоть и очень недолго. Так сложилось, что уехала в Киев сниматься — сериал «Волчица», 250 серий. Мне кажется, приняла правильное решение. Потому что и в театр идут на медийное лицо. Мне бы не хотелось играть «кушать подано», а чтобы не играть «кушать подано», надо прослужить в театре лет десять.

— Есть другой путь — Марины Александровой, Михаила Пореченкова, которые сначала засветились в сериалах, а потом пошли на большие роли в большие театры. Ваш путь?
— Честно говоря, у меня нет пока желания идти в штат, к такому решению я ещё не пришла. Я бы хотела участвовать в каких-то отдельных спектаклях, играть то, что мне интересно. А боюсь, когда ты в штате, то играешь то, что предлагают.

Не папина дочка

— А вы себя видите комедийной актрисой? Знаете, вы очень мне молодую Наталью Селезнёву напоминаете.
— Когда работала в «Сатире», мне все говорили, что я её дочка. А на самом деле, Селезнёва и Андреев, муж её, были свидетелями на свадьбе у моих родителей.

— Это уже мексиканский сериал какой-то.
— Но мне кажется, я больше драматическая актриса, чем комедийная. Да, у меня получился этот образ, но я совершенно не комик в душе, это всё сценарий, это всё подсмотренные мною девочки в ресторанах. Честно признаюсь, когда были пилотные серии, у меня совершенно не получился образ Аллочки, какой-то он был плоский — просто глупая блондинка, и больше ничего. Я поняла, что надо что-то делать, и месяц где-то усиленно общалась с этими девочками, изучала их мимику, жесты, словечки.

— «Пипец» ваш фирменный оттуда взялся?
— Нет, это сценаристы придумали. Могу сказать сразу, я была против этого слова, разговаривала неоднократно со сценаристом, режиссёром, просила убрать. Может, не все в это поверят, но меня мой педагог Валерий Гаркалин так научил. Что люди, которые стоят на метр выше, — на сцене или в телевизоре, — должны понимать, что на них смотрят и берут пример. Конечно, я понимала, на что иду, знала, что это слово будет популярным, и меня с ним будут ассоциировать. Но мне до сих пор неприятно, когда это слово произносит мой племянник. Всё-таки у нас очень богатый русский язык, и слово «пипец» в него не входит.

— Вас сравнивают с Натальей Селезнёвой. А теперь еще и с Аней Семенович сравнили. Вы в курсе?
— Я слышала об этом. Но я не покушаюсь ни на чью нишу и ни на кого не стремлюсь быть похожей. Безусловно, у меня есть свой эталон красоты — это Бриджит Бардо. Это та женственность, та сексуальность, причём скрытая сексуальность, — к которой, наверное, я и стремлюсь.

— Да ладно, а ваша съёмка в «Плейбое» говорит об обратном.
— Ой, это была такая история! Целый год ушёл на уговоры, переговоры...

— Но всё-таки уговорили же, уломали.
— Дело не в том, что уломали. Честно говоря, я посоветовалась со своей мамой, и она мне сказала, что уж если ты пошла в эту профессию, любую съёмку можно сделать достойной. Там нет каких-то откровенных поз, нет ничего напоказ. И я нисколечко не жалею, что согласилась. Маме моей понравилось, а для меня это главный критерий.

— А папе? Ваш папа — знаменитый хоккеист, а в хоккей играют настоящие мужчины, и он, наверное, такой: брутальный, жёсткий. И ему это не должно было понравиться.
— Папе я не говорила, что снимаюсь, — знала, что будет против. Но когда папа увидел, он позвонил мне и сказал, что вышло всё очень достойно, ему всё понравилось.

— Вообще, дочь хоккеиста, и не просто хоккеиста, а знаменитого — это что-то особенное?
— Ну да, папу своего я видела очень редко. Но могу сказать, что где-то и актрисой я стала благодаря папе — здоровое самолюбие сыграло. Когда ходила на его матчи, все говорили: знакомьтесь, это дочка Александра Кожевникова. Вот это: дочка, дочка, дочка. Одно слово это вызывало у меня раздражение. Нет, я безумно горжусь своим отцом. И у меня нет никакого соревнования с родителями. Но у меня довольно рано закралась мысль: когда же, наконец, про моего папу скажут: это отец Марии Кожевниковой? И вот это время наступило. Недавно папа звонил и ругался, потому что его попросили взять у меня автограф. Шутит, конечно. Я знаю, он мной гордится. И мне это приятно.

Капризная невеста

— Если столько работы, времени на личную жизнь особо не остаётся?
— Да, в общем-то. Но я считаю, что всему своё время. Значит, не готова я ещё к семейной жизни... Хотя у меня были серьёзные, почти семейные отношения с одним молодым человеком. Это была первая моя любовь, мы долгое время жили вместе. Но вот так сложилось.

— Почему же замуж не вышли?
— У нас были такие мысли. Но так случилось, что свадьбы не произошло, и слава Богу. В каждой книжке есть определенное количество страниц, и эта красивая история любви через несколько лет закончилась. Нам было крайне тяжело расстаться, мы были родные люди, и чувства оставались. Тем более мне очень хотелось, чтобы в моей жизни было всё как в сказке: первая и единственная любовь, одна и на всю жизнь. Но я поняла, что сказка заканчивается, и не будет этого — жили они долго и счастливо и умерли в один день.

— Судя по вашему тону, любовь еще не прошла.
— Любви уже нет, но всё равно он в моём сердце. У нас было много чего: и любовь, и ссоры, и примирения, и расставания, и поддержка друг друга. Это не забывается, это остаётся с тобой. К тому же Илья старше меня на восемь лет. И это хорошая разница, потому что он многому научил меня. Я была такой, знаете, розовой девочкой, которая только вышла из спорта: мало чего знала, мало чего видела, мало с кем общалась — родители охраняли меня, как аленький цветочек. А он научил меня жизни, говорил: здесь надо быть жёстче, здесь не нужно доверять. Но в какой-то момент, видимо, я очень сильно выросла...

— Лучшее лекарство от любви — новая любовь.
— Я человек не влюбчивый. Сейчас пришло понимание, какими качествами должен обладать мужчина.

— Образец, наверное, ваш папа?
— Нет, наоборот. Папа перестал жить с нами, когда мне было 12, и я очень тяжело это переживала.

— В общем, за хоккеиста замуж не пойдёте?
— Не пойду. Хотя есть один хоккеист, которого я очень уважаю, — это Вячеслав Фетисов. Семья Лады и Славы — вообще пример того, какой семья должна быть. И это не красивая картинка, я знаю. Вот либо у меня будет такая семья, либо не будет никакой.

— Хоккеисты отпадают. Актёры?
— Актёров я вообще не воспринимаю. Нет, обожаю их как партнёров, если это талантливые люди, с ними безумно интересно, но когда мужчина рядом с тобой накладывает грим!.. Кто-то из известных сказал: женщина-актриса — больше, чем женщина, а мужчина-актёр — меньше, чем мужчина. Не зарекаюсь, но на 99 процентов уверена, что мужа-актёра у меня не будет.

— А что же будет лет через 20? Давайте пофантазируем.
— Хочу получить «Оскара» — ни много, ни мало. Сыграть много хороших ролей. Сняться в таких фильмах, как «Летят журавли», которые останутся на века. Создать семью. Стать матерью двоих детей и ещё одного ребенка я обязательно возьму из детдома. Хочу, чтобы все близкие были живы и здоровы. Хочу жить с ними одной семьей, построить загородный дом. Хочу петь, и скоро мы с Виталием Гогунским, моим партнёром по «Универу», будем записывать песню. Хочу просто получать от жизни удовольствие. И ещё хочу — даже готова инвестировать исследования, — чтобы изобрели эликсир бессмертия, потому что хочу жить вечно.

— Ой, Маша, у вас столько планов, что только бессмертие спасёт.
— Ну да. Другого выхода у меня просто нет!