Редко какой женщине удаётся стать для мужа одновременно матерью, любовницей и другом. А ей блестяще удалось проделать это дважды! Елена Дьяконова знала, что делала, когда взяла себе имя Гала, что в переводе с французского означает «праздник». Праздник, увлекший в омут безумной страсти не одного гения...

Текст: Наталья Туровская

Вот юному Сальвадо­ру шесть лет. Он по­хож на Маленько­го принца из сказ­ки Экзюпери. Боль­шие грустные глаза, пепельные локоны, странная блуждающая улыбка. Все знакомые его родителей говорят: «О, это совершенно необыкновен­ный ребёнок: не шалит, как его сверстники, может подолгу бродить в одиночестве и думать о чём-то своём. Очень застенчив. А не­давно, представьте себе, влюбился и уверяет, что это на всю жизнь!» А было так. Кто-то из взрослых по­дарил мальчику авторучку: в сте­клянном шарике её оправы можно было увидеть красивую даму с раз­вевающимися волосами. Подобно Снежной Королеве она мчалась в санях по ослепительно белому сне­гу, и звёздная пыль оседала на её прелестной шубке... Ручка стала главным сокровищем мальчика. «Вырастет — забудет», — отмахну­лись взрослые. Но он не забыл.

Я знал, что близится час великого испытания, великого испытания любовью...

Сальвадор Дали

Богиня Кадакеса

Сентябрь 1929 года. Небольшой каталонский посёлок Кадакес, что в нескольких километрах от Порт-Льигата. Здесь живёт начинающий художник Сальвадор Дали, извест­ный своими странными картина­ми и пристрастием к философии Ницше. Ему 25 лет, но он всё ещё девственник и даже более того —панически боится женщин. Сосе­ди поговаривают, что молодой че­ловек «с большими странностя­ми», болезненно застенчив, то за­смеётся невпопад, то заплачет, бо­ясь в одиночку перейти улицу. Он очень худ, носит длинные, закрученные вверх усы, смазывает во­лосы бриолином на манер танцо­ров аргентинского танго, одевает­ся в шёлковые рубашки диких рас­цветок, дополняя наряд уродливы­ми сандалетами и браслетами из фальшивого жемчуга.

Той осенью Дали пригласил к себе погостить художника Магрита с женой Жоржет и супругов Элю­ар. Он уже предвкушал, как шо­кирует гостей, выйдя к ним, бла­гоухая «ароматом козла», для че­го ещё с утра заготовил «духи» из клея, сваренного из рыбьих голов, козлиного помета и нескольких капель лавандового масла. Но не­ожиданно из окна он увидел моло­дую женщину, с интересом рассма­тривавшую его жилище. Она бы­ла в белом платье, а её чёрные как смоль волосы развевались по ве­тру. Он тут же вспомнил авторуч­ку из детства и поразился сходству двух женщин. Неужели это Она?.. Он быстро смыл с себя козлиный «аромат», надел ярко-оранжевую рубашку и, заложив за ухо цветок герани, выбежал навстречу гостям. «Знакомьтесь, Дали, — произнёс Поль Элюар, показывая на женщи­ну в белом. — Это моя жена Гала, она из России, и я много рассказы­вал ей о ваших интересных рабо­тах». «Из России. Там много сне­га... Дама в санях», — лихорадоч­но пронеслось в голове художника. Вместо того чтобы пожать женщи­не руку, он лишь глупо захихикал, пританцовывая вокруг неё... С той минуты Дали потерял покой — он влюбился до безумия. «Тело у неё было нежное, как у ребенка, — на­пишет он много лет спустя в сво­ей книге «Тайная жизнь». — Линия плеч почти совершенной округло­сти, а мышцы талии, внешне хруп­кой, были атлетически напряжены, как у подростка. Зато изгиб пояс­ницы был поистине женственным. Грациозное сочетание стройного энергичного торса, осиной талии и нежных бёдер делало её ещё бо­лее желанной». Дали не мог боль­ше работать, его неодолимо влекло к этой женщине.

Я люблю Гала больше, чем отца, больше, чем мать, больше, чем Пикассо. И даже больше, чем деньги.

Сальвадор Дали

Она поощряла его неумелые ухаживания, несмотря на присут­ствие мужа. Всё чаще они уходи­ли далеко в горы гулять вдвоём. Он называл её богиней. Однажды, стоя на краю глубокого ущелья, Дали внезапно набросился на неё и начал душить. «Что ты хочешь от меня, отвечай?! Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?!» — иступлённо кричал он, всё туже сжи­мая пальцы на её шее. — «Взорвите меня», — неотрывно глядя в глаза, прохрипела ему в ответ женщина. И потрясённый Дали вдруг почув­ствовал, что он мужчина...

Femme fatale

Но кто же была эта незнакомка? О, эта женщина умела создать во­круг себя ореол загадочности из ничего! Бывшая русская поддан­ная, Елена Дьяконова терпеть не могла своё имя и с юности проси­ла называть себя Гала, с ударени­ем на втором слоге. Находясь на лечении в одном из швейцарских санаториев, она разбила сердце начинающему французскому поэ­ту Эжену Гренделю. Он скоропа­лительно женился на ней вопреки воле родителей, считавших брак с «какой-то русской девочкой» пол­нейшим мезальянсом. Но девочка обладала фантастическим даром: у неё было чутьё на талант. И неиз­вестно, узнал бы мир великого по­эта Поля Элюара, если бы не его женитьба. Молодая жена придума­ла ему звучный псевдоним, вдох­новила на цикл стихотворений и, поселившись в Париже, быстро обрела полезные связи в мире ис­кусства. Она жаждала не только славы для мужа, но и денег. В сво­ём дневнике того периода Гала от­кровенно формулирует планы на будущее: «Я буду как кокотка си­ять, пахнуть духами и всегда иметь ухоженные руки с наманикюренными ногтями». И очень ско­ро к огромной старинной кровати, единственному подарку роди­телей Поля на свадьбу, добавятся шикарный особняк, куча нарядов и драгоценностей. По воспомина­ниям современников, Гала не бы­ла красива, но было в ней что-то притягательное, что всегда отли­чает «роковую женщину» от про­стой светской красотки. Добавьте к этому безукоризненный стиль и уверенность в своих чарах.

Я никогда не встречал женщины одновременно красивой и элегантной — это взаимоисключающие характеристики.

Сальвадор Дали

Когда Гала появлялась в каком-нибудь артистическом салоне в ко­стюме от Шанель и с неизменной колодой карт в сумочке (она люби­ла предсказывать будущее и выда­вала себя за медиума), взгляды всех мужчин были обращены только к ней. Не устоял перед «колдовской славянкой» и немецкий художник Макс Эрнст. Ратуя за свободную любовь, Гала не считала нужным скрывать роман от мужа. Вскоре это уже был «любовный треуголь­ник». Ко времени первой встречи с Сальвадором Дали Гала было 36 лет, а брак с Элюаром давно стал чистой формальностью...

«Сюрреализм — это я!»

В 1934 году Гала разведётся с По­лем Элюаром, но из жалости к нему официально оформит свои отношения с Дали только после смерти поэта. (Последний, к сло­ву сказать, до конца своих дней надеялся, что Гала вернётся к не­му, и был готов ей простить всё что угодно.) А пока они с Саль­вадором поселяются в Париже, и Гала приступает к главному де­лу своей жизни — соз­данию «бренда Дали». Она сразу интуитивно почувствовала масштаб его дарования и поня­ла, что он несравненно выше дарования Элю­ара. Что касается ху­дожника, то можно бы­ло решить, что это Гала «взорвала его»: она не только открыла ему прелести плотской люб­ви, но и дала мощный заряд вдохновения. От­ныне Дали пишет фан­тастические картины одну за другой, подпи­сывая их двойным име­нем «Гала-Сальвадор Дали», как будто речь идёт об одном лице. Она внушила ему, что он гений. «Скоро вы бу­дете таким, каким я хо­чу вас видеть, мой мальчик», — говорила Гала. И он, как ребёнок, верил каждому её слову.

Гала оградила Дали от всего, что мешало ему работать, взвалив на свои плечи и быт, и продюсерские функции. Она предлагала ра­боты мужа галереям, уговаривала своих богатых приятелей (а среди них были такие знаменитости, как Стравинский, Дягилев, Хичкок, Дисней, Арагон) вкладывать день­ги в творчество Дали. Результат не заставил себя долго ждать. К Саль­вадору ещё не пришла всемирная слава, а он уже получил чек на 29 тысяч франков за ещё не написан­ную картину. А к его жене — титул главной Музы. С этого момента супруги начинают буквально ку­паться в роскоши и не устают по­ражать публику эксцентрически­ми выходками. О Дали говорят, что он извращенец, шизофреник и капрофаг. Его знаменитые усы и выпученные безумные глаза знает весь мир. О Гала в прессе не пере­стают злобно судачить: «Семейная пара Гала-Дали в какой-то мере напоминала герцога и герцогиню Виндзорских. Беспомощный в жи­тейском отношении, чрезвычайно чувственный художник был пле­нён жёсткой, расчётливой и отча­янно стремящейся в верха хищни­цей, которую сюрреалисты окре­стили Гала-Чума». Но влюблённым нет до этого никакого дела!

Самое главное на свете — это Гала и Дали.

Сальвадор Дали

Дали без устали рисует свою Гала то в образе Богоматери, то Еле­ны Прекрасной, а то и... женщины с отбивными на спине. Когда спрос на его живопись начал падать, Гала тут же подбросила ему идею соз­давать дизайнерские вещички, и «далимания» повторилась с новой силой: богачи со всего мира при­нялись раскупать странные часы, слонов на длинных ногах и крас­ные диваны в форме губ. Теперь уже не было нужды убеждать Да­ли в его гениальности, потому что он как никогда верил в себя. Верил настолько, что даже рассорился со своим другом Бретоном и другими сюрреалистами, безапелляционно заявив однажды: «Сюрреализм — это я!»

«Видишь, я не плачу»

Несмотря на то, что всю жизнь Да­ли называл свою жену не иначе как «божественной», она всё-таки была земной женщиной. А ещё ни­кому из простых смертных не уда­валось избежать старости. После 70-ти Гала начала безудержно ста­реть. Пришла очередь пластиче­ских операций, новомодных вита­минов, бесконечных диет и моло­дых любовников в большом коли­честве. Одним из них был певец Джефф Фенхольт, исполнявший главную роль в рок-опере «Иисус Христос — суперзвезда». «Сальва­дору всё равно, у каждого из нас своя жизнь», — уверяла она, впер­вые затащив молодого красавца в свою постель. Отвечая на недвус­мысленные вопросы журналистов, Дали придерживался той же «ле­генды»: «Я разрешаю Гала иметь столько любовников, сколько ей хочется. Я даже поощряю её, пото­му что меня это возбуждает». Но что он чувствовал на самом деле? Этого не знал никто. Наконец, Гала попросила Дали купить для неё средневековый замок в Пуболе, где устраивала настоящие оргии, а му­жа принимала лишь изредка, посылая заранее приглашение в на­душенном конверте...

Мировую славу я завоевал с помощью Бога и повседневного героического самопожертвования необыкновенной женщины — моей жены Гала.

Сальвадор Дали

Всё закончилось в 1982 году, когда Гала сломала шейку бедра при падении. Вскоре она умерла. В последние дни в клинике старая женщина, страдающая от сильной боли, покинутая всеми молодыми любовниками, была на грани бе­зумия и всё время старалась спря­тать деньги под матрас.

Сальвадор Дали надел на по­койную жену её самое красивое алое шёлковое платье, большие солнцезащитные очки и, усадив как живую на заднее сиденье «кадиллака», повёз к месту последне­го приюта — в их семейный склеп в Пуболе. Забальзамированное те­ло Гала положили в гроб с про­зрачной крышкой и тихо похоро­нили. Дали не пришёл на погребе­ние, а лишь несколько часов спу­стя заглянул в склеп, чтобы про­изнести всего одну фразу: «Ви­дишь, я не плачу»...

Очевидцы говорили, что с ухо­дом Гала не стало и прежнего Да­ли. Он больше не писал, мог по­долгу не есть, часами громко кри­чал, плевал в медсестер и царапал им ногтями лицо. Безумие оконча­тельно овладело его разумом. Его нечленораздельное мычание никто не понимал. Он пережил Гала поч­ти на семь лет, но это была уже не жизнь, а медленное угасание. Гала-концерт кончился, огонь вдохнове­ния погас, и художник погрузился в серые будни, которые больше все­го не любил в жизни. Он мог часа­ми сидеть в столовой замка, в ко­торой все ставни на окнах в любое время дня были плотно закрыты. Согласно завещанию, Сальвадора Дали не похоронили, а выставили забальзамированное тело под «геодезическим куполом» в фамиль­ном склепе подле Гала.

А чуть поодаль установили жёл­тую лодку, носящую имя жены ху­дожника. В своё время Дали при­вёз её из Кадакеса, где он впервые встретил свою «черноволосую да­му из детства» и был так сюрреа­листически счастлив.