Андре, младшему ребёнку богатого предпринимателя Леви Ситроена, не исполнилось и семи лет, когда покончил с собой его отец. Семье досталось небывалое состояние, одна только доля Андре составила миллион франков. Он мог бы вырасти инфантильным, мог бы прожигать жизнь, тратя капиталы отца на удовольствия, мог бы... Да мало ли как могла бы сложиться его жизнь! Если бы в 12 лет, взглянув на только что построенную Эйфелеву башню, Андре раз и навсегда не определился с будущей профессией.

Текст: Николай Загвоздкин

Тогда, в 1889 году, вокруг гигантской конструкции посреди Парижа шли бурные споры. Сегодня трудно себе представить город влюблённых без своего главного символа, но в позапрошлом веке железобетонная громадина вызывала страх. Парижанам не нравилось, что башня «взрывает» пейзаж и уродует их прекрасный город. Но 12-летний Андре с восторгом разглядывал входную арку Всемирной выставки (а именно так и задумывалась башня по замыслу Густава Эйфеля) и тоже захотел стать инженером, как мсье Эйфель. Младший Ситроен блестяще окончил колледж, в котором (вот ведь судьба!) учился и Луи Рено, его будущий основной конкурент, и, верный детской мечте, поступил в престижную Высшую Политехническую школу. Однако там усердием не отличался и пришёл к финишу всего лишь 162-м... Что, впрочем, не помешало ему впоследствии найти полученным знаниям отличное применение.

Предложение, от которого нельзя отказаться

Потратив немало сил на высшее образование, Андре решил немного развеяться и отправился в Польшу, на родину своей матери. В гостях у родственников было хорошо, но немного однообразно. Праздные беседы за столом наводили на Ситроена скуку, куда больше ему нравилось осматривать промышленные достопримечательности, бродить по мастерским и знакомиться с различными изобретениями. Все случайности в мире — цепь закономерностей, как сказал мудрец. Один польский ремесленник показал юноше свои шестеренки необычной формы, и с этого маленького события начался отсчёт будущей империи Citroen. Что подсказало Андре приобрести патент на эти детали? Чутьё? Инженерная мысль? Провидение? Как бы то ни было, домой Ситроен возвращался, имея на руках патент, а в голове — чёткий план дальнейших действий. Отличный капитал для умных и дальновидных!

Ещё в Политехе Андре познакомился с братьями Полем и Жаком Эстен, владевшими мастерскими по производству деталей для паровозов. По приезде из Польши он предложил своим друзьям стать компаньонами на условиях, что вложит в компанию собственные средства. Благодаря привезенным из Польши чертежам шестерёнок, доработанным Ситроеном, мастерская начала выпуск зубчатых колес повышенной прочности, позволяющих увеличить мощность промышленных машин и механизмов. Братья ликовали! Слава о необычных шестерёнках облетела всю Европу, и посыпались заказы: из Лондона, Брюсселя и даже из Москвы. Безусловно, Андре рисковал, вкладывая в новое дело всё наследство отца (огромные деньги!), но таким уж его создала природа: азартным, целеустремленным и деятельным. В 1908 году многообещающего управленца Андре Ситроена пригласили на автомобильный завод «Братья Морс». Решив, что раз с одними братьями он добился успеха, то и с другими наверняка получится, Андре принял вызов. Его не испугало, что огромное предприятие — в удручающем положении. Он наконец-то добрался до большого производства! Ситроен приблизился к своей мечте о большом инженерном проекте. Если в казино и на скачках Андре везло далеко не всегда, то в бизнесе фортуна явно к нему благоволила. Он опять вложил в дело собственные средства, и снова его проект стал грандиозно успешным. Ситроен поменяет концепцию торговли, а вскоре, в 1912 году, сбудется одно из заветных его чаяний: стажировка в Америке. Где состоится знакомство с давним кумиром Генри Фордом. Впоследствии самого Ситроена будут называть «европейским Фордом», и для него этот эпитет станет высочайшей похвалой. Дела у завода «Братья Морс» с каждым годом шли всё лучше, и в 1914 году должно было начаться серийное производство нового автомобиля, способного «утереть нос» конкурентам. Однако с этим пришлось подождать. Началась Первая мировая война.

Всё для фронта

Андре ушёл на фронт в звании лейтенанта инженерных войск. Стране нужны были снаряды, и Ситроен рассчитал, как за несколько месяцев с нуля создать масштабное производство для нужд фронта. Уж какими аргументами он воздействовал на армейское начальство, неизвестно, но убедить его в реальности своего замысла всё же смог. Парижане, наблюдая, как на территории, где еще недавно выращивали овощи и фрукты, возводятся заводы, недоуменно крутили пальцем у виска. А самым популярным в городе стал анекдот про то, как Ситроен, скупив плодородную землю, планировал вместо обычного урожая собирать за сезон по 50 тысяч необходимых фронту снарядов. Но через три месяца заводы Ситроена обеспечивали армию патронами, причём производительность была больше, чем у всех остальных военных предприятий Франции вместе взятых. Тайны из того, как ему это удалось, он делать не стал. При хорошей организации процесса невыполнимых задач нет! Заводы работали круглосуточно благодаря умело составленному нашим «гением порядка» рабочему графику. Под крышей предприятия работали детский сад, ясли и даже стоматологический кабинет. Обед длился ровно полчаса, строго по расписанию: по 10 минут на закуску, основное блюдо и десерт. Меню для топ-менеджеров и рабочих — одинаковое. Зарплата выдавалась в нерабочее время и, кроме того, выплачивалась в суммах, округленных до десятков франков и сантимов. Остаток зачислялся в заработок следующего месяца. Операция занимала считаные минуты, в то время как на других заводах на это тратили по целому дню. Правительство Франции оценило вклад Ситроена в организацию поставок боеприпасов на фронт и наградило его орденом Почётного Легиона.

«Зажёг Сену»

Теперь, когда смолкли пушки, можно было заняться производством собственных машин. И к 1919 году Андре наконец-то выпустил первый автомобиль, украшенный эмблемой, хорошо знакомой сегодня всем нам, — двойным шевроном, символизирующим шестерёнки. Разумеется, хотелось обойти конкурентов, обеспечив доступной машиной каждого жителя Франции. И ему это удалось. Называлась модель просто — «А». Имя Ситроена вскоре стало нарицательным. Другие выпускали сотни машин в год, а у Ситроена собирали сотни машин в день. Каким образом он сумел поставить своё детище «на колеса»? Используя «фордовский» подход: каждый агрегат его машины, будь то колесо или двигатель, — максимально прост и дешев. Бизнес процветал, но почивать на лаврах Ситроен не собирался. Да, его модель стала народной, но, по меткому выражению французов, «Сену не зажигала»... В очередной раз наш герой поставил на «зеро» и выиграл, доверившись своему таланту предвидения новых тенденций. Автомобили того времени были безлики и похожи друг на друга. И полным безумством казалось решение Ситроена доверить дизайн своей новой модели молодому итальянскому художнику Фламинио Бертони. Но дизайнер создал настоящий бестселлер, который более 20 лет оставался хитом продаж: модель «Ситроен Траксьон Аван».

Без рекламы нет продажи, и Ситроена можно назвать создателем первого реалити-шоу. Для повышения интереса к своей продукции он выстроил огромный стеклянный магазин. Такого не делал еще никто! Сквозь витрину любой желающий мог рассматривать новенькие разноцветные авто или наблюдать, как покупатели их приобретают. Выдающиеся финансовые показатели бизнеса Ситроена складывались, в том числе, и благодаря гениальному промоушену. Ещё один показательный пример: никто не понимал, зачем Андре носится с идеей наладить производство игрушек. Но ведь дети — будущие покупатели автомобилей, и вскоре все французские малыши уже играли в машинки Citroen, в точности повторявшие «взрослые» копии.

По всей стране появились дорожные знаки с эмблемой этой марки. Владельцы авто получали бандероль-подарок с пластинками, на одной стороне которых были записаны шлягеры, а на другой — рекламные песенки. Надо ли говорить, что их стал напевать себе под нос каждый второй француз. Как любой сильный и уверенный человек, Андре Гюстав Ситроен не боялся критики и иронии в свой адрес. В заводской газете он разрешал публиковать анекдоты про себя. «Однажды г-н Ситроен объявил, что им выпущены в обращение семь монет достоинством в одно су, на каждой из которых выгравирована одна из семи букв его фамилии. Тот, кто принесёт в дирекцию завода все семь монет, бесплатно получит автомобиль. И такой нашелся. «Прекрасно, — сказал г-н Ситроен. — Пройдитесь по заводу и выберите машину по вкусу». Через полчаса посетитель вернулся и заявил: «Спасибо, конечно, но я предпочитаю держать в руках не руль вашего автомобиля, а мои семь су».

Гигантомания

Высокий полёт фантазии толкал Ситроена искать всё новые рекламные ходы. Однажды в небе над Парижем вдруг возникли 400-метровые буквы, сложившиеся в слово CITROEN. Исполнителем трюка был лётчик из Великобритании. Эфемерная надпись продержалась всего 5 минут и исчезла, а огромные деньги, потраченные на это шоу, растворились в воздухе. Но самый грандиозный арт-проект Ситроена был связан с Эйфелевой башней, послужившей когда-то и началом, и ставшей финалом «креатива» этого незаурядного человека. Рождественский подарок от владельца концерна Citroen запомнился парижанам на долгие годы. Когда башня вдруг засверкала 125 тысячами разноцветных лампочек, глазам вдруг предстала чудесная инсталляция. Сменяя друг друга, поочередно на ней вспыхивали то изображения самой Эйфелевой башни, то звёздный дождь, то кометы, то знаки Зодиака, а под конец из ярких всполохов складывались буквы C, I, T, R, O, E, N. Таких «рекламных щитов» не было ни до, ни после Андре Ситроена.

Гигантомания в конце концов обернулась против него самого. Концерн Citroen запустил ещё не одну новую модель, вот только сам создатель к этому отношения уже не имел. Проигрыши в казино, падение спроса на автомобили, напрямую связанное с мировым экономическим кризисом, отказы кредиторов в новых ссудах — неприятности обрушились на Ситроена лавиной. После безуспешных попыток нормализовать финансовую ситуацию Ситроен был вынужден признать себя банкротом и уступить свою компанию активно развивавшемуся в то время концерну Мишлен. Пережить это ему оказалось не под силу. В апреле 1935 года Андре Ситроен скоропостижно скончался в возрасте 57 лет.

Родные приняли решение похоронить его очень скромно. Траурная церемония прошла в синагоге, и человек, во всех начинаниях добивавшийся успеха, был погребен без почестей, положенных ему по статусу.