После громких премьер фильмов «Белая Гвардия», «Чкалов», «Жизнь и судьба» актер взял творческую паузу. У него появилось время почаще бывать дома,а также поразмышлять о прошлом и будущем.

Беседовала: Ольга Журавлева

— Евгений, в прошлом году вам исполнилось 50. Вы потрясающе выглядите, и я уверена, что многие зрители просто не догадываются, сколь зрелым мужчиной вы являетесь...
— Да ладно! (Смеётся)

— Если бы вы были женщиной, я бы вас уличила в использовании новейших технологий сохранения молодости. Расскажите, в чем ваш секрет?
— Ни в чём. Многие люди для поддержания молодости не пьют и не курят, а у меня бывает по-всякому. Могу напиться и накуриться в хорошей компании. Я веду вполне мужской образ жизни и не пытаюсь ни от чего себя обезопасить — от перегрузок, недосыпов... Ну, а тем, кому такой образ жизни сложен, посоветую не пить, не курить, заниматься спортом и высыпаться. К примеру, лишний вес уходит легче, когда человек много спит.

— Но у вас из-за бесконечных съёмок с длительным сном, похоже, проблема?
— В последние годы было очень много работы и высыпаться не удавалось, но я это всегда советую другим. До 12 ночи ложиться спать, раненько вставать, выпивать стакан воды натощак, делать десятиминутную пробежку, потом ещё один стакан воды, быстро привести себя в порядок и завтракать. В первой половине дня можно обильно питаться углеводами и белками, а уже к вечеру количество принимаемой пищи постепенно снижать. Когда я понял, что набрал лишний вес, использовал эту схему, чтобы привести себя в порядок. А когда появилась необходимость срочно подтянуть себя для съёмок — предстояла работа в «Белой гвардии» и фильме «Жизнь и судьба» — пришлось 10 дней просто ничего не есть, а потом 10 дней выходить из голодания.

— А силы после такого стресса остаются?
— На пятый-шестой день голодания проходит полная очистка организма, и я уже вполне мог ходить в спортзал, играть в теннис. Но такое голодание идёт только под наблюдением врачей, для поддержания организма ставятся капельницы, проверяется состав крови, давление. В целом же я не могу сказать, что сегодня уже являюсь олицетворением здорового образа жизни.

— У каждого человека есть свои внутренние часы и свой внутренний возраст. Вы на сколько лет себя ощущаете?
— На самом деле у всех людей внутренний возраст колеблется между 25-30 годами. Помню, шли мы вместе с тётей, а ей было тогда лет 70, она взяла меня тогда за руку и сказала: «Знаешь, Женя, а по ощущениям мне всего 25 лет!»

— Вы тоже можете так сказать?
— Да.Думаю, у человека это остается как оптимальный возраст отношения к жизни - то, что ты хочешь взять от жизни и что хочешь ей дать.

— Но в 25 лет все люди достаточно бесстрашные, легко принимают решения. Разве с возрастом это остается?
— Конечно, иной раз соломку хочется подстелить. Но дело тут не в возрасте, а в опыте. Но опыт может сыграть и злую шутку. Он внутрь поселяет такую большую подушку опасений, страхов, при которых вы перестаете работать в оптимальном режиме отдачи. И у вас возникает балласт недоделанного и недорешённого по отношении к себе и к жизни. Вы начинаете себя ужимать в желаниях и думать: «Ну, лишь бы выжить, тут кольнуло, там заболело — надо себя поберечь». И приходит дикое опасение: как я верну потраченную энергию. И если сейчас не поем, что будет? И так далее, в результате, эти страхи порождают лень, а голова зашлаковывается.

— И как этот шлак из головы выбросить?
—Просто находиться в правильном режиме.

— К лицедейству интерес у вас когда появился?
— Ну, я же в детстве играл на скрипке. В седьмом классе ещё и на бокс пошёл (мама об этом, правда, не знала). А театр я впервые увидел, когда мы отдыхали в профилактории под Никополем. Туда приехал театр из Днепропетровска. Это было чудовищное впечатление! Играли французскую комедию в украинском прочтении. Располневшие и неопрятные актрисы, наигрывающие за гранью добра и зла. И я — еще ребёнок - чувствовал, что передо мной жуткая фальшь. Но однажды по телевизору увидел «Историю лошади» БДТ и ещё Юрского в «Кориолане». И эти две постановки меня потрясли. Я был поражён, что так можно играть. А в восьмом классе пошёл в вокально-инструментальный школьный ансамбль. Он стал тем местом, где мне было хорошо, и я спасался от всего, что меня в жизни подавляло. Это было моё раскрепощение, моя отдушина, моя жизнь.

" У всех людей  внутренний возраст колеблется между 25 и 30 годами. Это оптимальный возраст отношения к жизни"

— Встреча с вашей женой Юлей Джербиновой тоже изменила вашу судьбу?
— Мы с Юлей познакомились в театре. Я к тому времени был женат, и Юля была замужем. Я ушёл из Молодежного театра, и меня пригласили на главную роль в театр на Васильевском. Начали репетировать «Опасные связи», я играл Вальмонта, а она Сесиль Воланж. И очень скоро я что-то такое почувствовал к ней. В общем, случился служебный роман. Это был очень сложный период. Мы скрывали наши отношения. Но коллеги, конечно, все поняли и разоблачили нас. Грубо говоря, это — типичная «театральная трагедия».

— Евгений, какое место в вашей перенасыщенной работой жизни занимает дочка Василиса?
— Василиса — человек, которому повезло. Она родилась в XXI веке — совершенно удивительное время, и весь этот прекрасный непростой мир будет ею постигаться. У меня есть двое сыновей от предыдущих браков, и моя огромная ошибка, что я не смог им в своё время многого дать. Василиса появилась в тот момент, когда я уже был ответственным. А сыновья, к сожалению, на себе испытали всю степень моей безответственности.

"Надо будет уйти в лес и выживать там — я и это сумею"

— Сейчас некоторые ваши коллеги увозят свои семьи на Запад, объясняя это тем, что там жизнь комфортнее и безопаснее. Вы ещеё об этом не задумывались?
— Иногда такие мысли возникают. Мир большой, в нём много сфер деятельности, есть куда вложить свою энергию. Раньше я больше был оптимистом, считал, что всё зависит только от человека. Сейчас уже мыслится по-другому. Но пока это пузыри на воде. Тот, кто уже всё это реализовал, включил это в систему своих поступков. Может я просто более инертный, а может, меня ещё жизнь не клюнула, чтобы начать так кардинально действовать.

— В последние два-три года мы вас очень часто видим на экране в ролях ярких личностей, при этом все они военные. Шинели и сапоги вам ещё не надоели?
— Нет. Если будут только такие роли, то пусть будут. Потому что в этом нет ничего плохого. Надоесть могут идиотские сценарии, идиотские решения продюсеров, идиотская критика.

— Можете отказаться от работы, если там есть вот такое «идиотство»?
— Конечно. То лучшее, что есть во мне, буду искать в другой сфере деятельности. Пусть будет не так заметно, публично и доходно, не так перспективно с точки зрения обеспеченной старости или уважения общества. Всё это мне совершенно по барабану. Надо будет уйти в лес и выживать там, я и это сумею.

— Для чего вы работаете?
— Если человек работает ради денег, он занимается вопросом выживания. Этот вопрос стоит и передо мной, как и еще один — самореализации. Не чужд мне и вопрос известности. Знаете, при взлёте и посадке самолёта должны работать все системы, так и у человека. Иначе вы не взлетите, а если и взлетите, то разобьетесь. Но если у вас все работает в комплексе, на земле вас встретят как героя, с цветами.

— Вы любите, когда вас встречают цветами?
— Цветы необязательны. Неприкрытого тщеславия, от которого я бы получал наркотическое удовольствие, у меня нет. Однако я очень болезненно реагирую на критику, на отсутствие реакции на спектакле и концерте. Возможно, это моя «обратная сторона Луны». Критику читаю, и негативные отзывы могут выбить меня из колеи, причем надолго.

— Как боретесь с этим состоянием?
—  Никак. Полежу, полежу, встану и опять работать. Я верю в то, что у любого процесса есть свой период. Это как беременность, реёенок ведь не рождается через два дня. Так и в случае с критикой. Вот, к примеру, если тебе хорошо в лоб вломят, сразу требуется несколько секунд адаптации, а потом либо ты себя жалеешь, и тогда ты постепенно превращаешься в мазохиста. Либо есть другой путь — это когда после болевого шока встаешь, находишь равновесие, встряхиваешь головой и идёшь дальше, вперёд. А удар в лоб уже в прошлом, что на него оглядываться?

— Какие роли вы считаете для себя уже безнадежно пропущенными?
— Это реальная тема для сожалений. Во-первых, даже Чкалова я сыграл уже приближаясь к своему 50-летнему юбилею, а он погиб в 34 года. Все герои мировой драматургии, литературы — это мужчины до 40 лет. Отелло, Чапаев, Степан Разин, Пугачев, доктор Живаго. Всех этих героев я хотел бы сыграть, но они уже по возрасту для меня проскочили. Слава богу, во МХАТе удалось сыграть Свидригайлова.

— Как вы себя видите в будущем?
— Пока никак. У нас никогда не будет кинематографа, в котором Энтони Хопкитнс смог заявить о себе на мировом уровне ролью в «Молчании ягнят» в возрасте 54 года. Хотя до этого у него было много работ.
Но надеяться на такую роль мне не приходится.

— Что-то у вас пессимистичный взгляд в будущее.
— Он у меня реалистичный, и это меня не удручает. Было бы смешно, если бы я мечтал о Ромео. Это бред.

— Банальную мужскую программу выполнили — построили дом, посадили дерево, родили детей.
— (Смеется) Банальную, да, у меня трое детей!

— А в чем небанальность мужского созидания на Земле?
—  Проводить через себя какие-то правильные вещи и отсекать неправильные. Если сделать этого не можешь, значит, мужская работа застопорилась, и пора начать разбираться в себе. Надо успевать настраивать себя на результат. Не успел, значит, год прошёл зря.

— Вы родились перед 8 марта, когда мужчины страшно активизируются и стараются оказать женщинам знаки внимания на год вперёд. А что для вас значит этот праздник?
— Он пришёл из моего детства. Помню, как старательно подписывал открытки, что-то мастерил руками для мамы. Во всём этом был трогательный момент, и с самых юных лет этот праздник буквально вошёл в меня. И поэтому, когда я вырос, всегда знал, что 8 марта надо обязательно поздравить маму и любимую девушку.

— Что для вас главное в жизни?
— Мои близкие. Весь объём жизни начинаешь понимать только благодаря совместному с ними житию. Поэтому безумно ценно присутствие в жизни моей семьи. И хочется пожелать себе не утрачивать остроту восприятия этого счастья.