Кому-то это покажется странным, но меня всегда интересовали люди, не опасающиеся подставлять свое лицо под удар. Такие, как Константин Цзю — абсолютный чемпион мира в среднетяжёлом весе по боксу. В России он давно стал культовой фигурой. Прессой обложен как медведь в берлоге, поэтому на интервью соглашается не часто. Для нашего издания, однако, было сделано исключение. Разговор вышел совсем не глянцевый и не гламурный. О жизни, перипетиях судьбы и, разумеется, о столь любимом Константином боксе.

Беседовал Евгений Данилов

— Вы уже фактически светский человек, ходите на различные ток-шоу, тусовки, приемы. Нравится эта суета?
— Не хожу — приглашают. Но я хотел бы поменьше посещать показы, вечеринки, презентации. Обычно это пустая трата времени, и есть такое ощущение, что тебя имеют. В мире существует масса других более важных дел.

— Согласен. Начнем с начала: почему отец вдруг взял да отвел вас в спортивную секцию? Что, в районе было много шпаны?
— Да нет. Просто Серов, где мы жили, — это довольно-таки маленький город. Всего 100 тысяч населения. Мой папа хотел, чтобы я был физически сильным, развитым и здоровым. Спортивные секции находились при разных городских заводах. И заняться, кроме бокса, было совершенно нечем.

— А когда на вас обратили внимание как на восходящий спортивный талант?
— Когда я начал выигрывать состязания. Если ты ничего не выигрываешь, никто на тебя и внимания не обращает, верно ведь? До 1985 года особо громких побед у меня не было. А вот в начале 1985 года у меня пошел серьёзный подъём. Было первенство города, потом зона области, первенство области, зона области. И везде мои победы. По 4 победы подряд в каждом состязании. Потом зона России, и Россия. И тоже победы. Несколько турниров подряд. Всего лишь с января до мая я провел порядка 20 боев. И оказался в юношеской сборной России по боксу.

— Круто!
— Как раз тогда меня присмотрел замечательный человек, заслуженный тренер России, СССР и Казахстана, Николай Николаевич Ли. Под его руководством я занял первое место на всероссийских юношеских играх. Выступал в весе 50 кг, потом 51 кг, потом 54 кг. Ну а дальше пошло-поехало... Олимпийские игры в Сеуле, два чемпионата Европы, в 91 году чемпионат мира в Сиднее.

— Знаю, что ваш дедушка Иннокентий — чистокровный кореец. А вы по-корейски говорите?
— Нет. Папе было 14 лет, когда его папа, т.е. мой дед умер. Меня тогда и на свете-то не было. И ничего корейского мне не привили. Я рос в чисто русской уральской семье. И никаких связей с корейцами у меня до 18 лет не было.

— Ну а потом к своим исконным корням потянуло?
— Да, потянуло. И я могу сказать, что у меня здесь в Москве есть ресторан корейской и азиатской кухни. Один из лучших ресторанов в Москве в своём сегменте.

— А в Корее бываете?
— В Северной пока что нет. А в Южной бывал много раз, последний раз месяц назад.

— На улицах узнают чемпиона мира?
— Узнают, как ни странно, но русские корейцы. Подходят, здороваются, просят автограф.

— А тяга к Востоку в вас живёт?
— Нет. Я себя в большей степени считаю европейцем.

— А паспорт у вас чей?
— Я гражданин России и гражданин Австралии.

— То есть вы — человек мира?
— Какой провокационный вопрос, однако. Но я вам скажу. Я человек мира, но я русский человек.

— Читаете русские книги, думаете по-русски...
— Я и русские, и английские читаю. Английский знаю хорошо.

— Но когда приехали в Австралию, английский знали плохо? Были из-за этого проблемы?
— Вначале были проблемы, но на ошибках учимся. Через 3-4 года я уже неплохо понимал английский, потом стал свободно говорить.

У всего, что ты делаешь своя цена. Но есть грань, переходить за которую нельзя

— Это благодаря нахождению в языковой среде?
— Да, язык-то я ещё в России учил. И потом очень неплохо выучил во многом благодаря моему общению с австралийскими юристами. Не просто разговорный, а со всякими специальными оборотами. Плюс я там ещё немного походил на курсы, ставил правильное произношение, так как поступило предложение вести одну программу на ТВ. Потом я даже лекции смог читать на английском. И когда я говорю, по моему произношению абсолютно не заметно, что я русский. У меня хороший английский язык.

«У меня нет масок»

— Константин, чему вас бокс научил?
— Всё, что я в этой жизни имею, чего я добился, — благодаря боксу. Он меня сформировал. Я очень благодарен своему отцу за то, что он меня в своё время привёл в секцию бокса. У меня и характер сформировался благодаря боксу, и моё отношение к миру.

— Что всего нужно добиваться, чего бы это ни стоило, любой ценой?
— Понимаете, «любой ценой» — это и есть цена. У всего, что ты делаешь, есть своя цена. Я это давно понял. Звучит вроде красиво: результат любой ценой. Но есть грань, переходить за которую нельзя.

— А какие у вас самоограничения, чего вы никогда не сделаете? Ведь в массовом сознании Цзю — это человек «любой ценой». Какой вы на самом деле?
— Мне сложно ответить, какой я. Со стороны оно виднее. Я такой, какой я есть. Я — разный. Но я — настоящий. И я никогда не прикидываюсь кем-то.

— Маски не носите?
— Нет. У меня нет масок вообще. Если я ненавижу, то искренне, если смеюсь — то от души.

— А своё знание бокса вы когда на практике впервые применили? Не в армии, где, как известно, сплошная дедовщина?
— В мой армейский период я с этим, как ни странно, не столкнулся. Но у меня была своя особая ситуация. Могу рассказать. Хорошо помню свой первый день в армии, это было 20 июля. Нашу группу молодых ребят привезли в спортивную часть. Дело было в Орле, я туда приехал поступать в высшее военно-командное училище связи. Поступил и автоматически стал членом спортивного общества «Динамо». Познакомился с другими ребятами, нам дали военную форму. Мы друг на друга посмотрели, потыкали пальцами, посмеялись. Потом мы отправились в туалет, а там стоят «старики», курят. Неодобрительно так посмотрели на нас. Один говорит: «Это что такое? Молодые, только приехали, и уже в новенькой форме. Что, самые крутые здесь, что ли?».

— Стали провоцировать на конфликт.
— Ну да. Но мы им сказали: «Ребята, давайте мы сначала друг другу просто представимся. Чтобы потом у вас не возникали проблемы. Зачем они вам нужны?». А в нашей группе было несколько чемпионов по борьбе, боксёр, «вольники» и несколько ребят-классиков. Всего 28 человек нас было. И ещё мы им сказали: «Нас больше. И мы вас порвём, и очень сильно». Ну, ребята нас сразу же поняли.

— И никаких следов дедовщины у вас не было?
— Никаких. Друг друга мы вполне понимали. Сначала довольно смешно было ходить в форме и делать первым под козырек при встрече с генералом. Мы же с одной стороны были военнослужащими, а с другой спортсменами. И нам проще было, чем обычным бойцам. Есть мы ходили в офицерскую столовую, кто-то один занимал, потом приходило ещё 27 ртов, а офицеры и генералы смиренно выстраивались за нами сзади.

— И ничего не говорили?
— Ничего. Мы же очередь-то занимали. (Улыбается) У нас такая более расслабленная, что ли, служба была. 8 августа я принял присягу и уехал на сборы. И потом ещё два раза был на сборах. Моя служба в общей сложности продолжалась 31 день.

«В России люди стали добрее»

— Начало девяностых: массовая депрессия, пустые полки магазинов. Костя Цзю в 92-ом уезжает в Австралию заниматься боксом не как любитель, но как профессионал.
— Я уехал. Но отнюдь не по экономическим причинам. Я выступал на чемпионате мира в Австралии, в Сиднее. Был такой боксер Джек Феникс, который должен был участвовать в матче за звание чемпиона мира. И меня хотели пригласить к нему в качестве спарринг-партнера, но с правом самостоятельных выступлений. Вскоре у меня прошел первый профессиональный бой, он был своего рода трамплином, потому что меня узнали в стране. И мне сделали предложение о выступлениях на профессиональном ринге. Тогда я считал, что у меня одно из лучших предложений такого рода среди советских спортсменов.

Люди в Австралии были очень добрые. Хотя эмигранты страну испортили

— В австралийскую жизнь вы вошли быстро?
— Да. Сначала мы жили с женой на съёмной квартире. Первый год платил промоутер, на следующий год я уже сам должен был оплачивать жилплощадь. Оказалось, это было прописано в договоре. Но через 2 года я уже купил себе дом.

— Машина сразу появилась?
— У меня были спонсоры. Мне давали машину, я на ней ездил, делая тем самым рекламу для фирмы-производителя. Сейчас у меня очень хорошие взаимоотношения с компанией «Ауди». И уже более 10 лет они мне предоставляют машины. Они спонсоры, но они же и партнёры, даже друзья.

— А чем вас поразила Австралия?
— Люди вокруг были очень добрые. Без малейших признаков злости. Хотя эмигранты страну испортили. Сегодня всё не столь радужно. Люди стали злее. У них ситуация ухудшилась, а у нас, наоборот, улучшилась, здесь люди стали добрее.

— Но там и кризис, видимо, влияет?
— Наверное. У нас люди стремятся как-то изменить свою жизнь, стремятся жить по-другому. Мне кажется, жизнь в России меняется в лучшую сторону.

В Сиднее есть русское телевидение и выходят газеты на русском языке. Всё как у людей

— А в бытовом плане в первое время что удивляло?
— Ну, скажем, машину я мог вообще не закрывать. С открытыми окнами мог спокойно оставить её рядом с домом. И никто к ней никогда не прикасался. Сейчас не столь безопасно. Все живущие в моём районе прекрасно друг друга знали, здоровались друг с другом. Идёшь утром по улице и слышишь: «Гуд монинг, гуд монинг!». И у самого возникает желание улыбнуться в ответ и пожелать доброго утра.

— Даже людям, которых видишь впервые.
— Да. «Это кто?» — спрашиваешь жену. Она в ответ: «А я откуда знаю? Кто-то из соседей». Почему же у нас при входе в лифт нет обыкновения поприветствовать соседей по этажу?

— Другой менталитет, увы. А с эмигрантами из России общались?
— Разумеется. В Сиднее есть русское телевидение, выходят газеты на русском языке, есть русские клубы. Всё как у людей. Многие друг друга знают. Приходишь в русский ресторан: все знакомы, обнимаются и здороваются друг с другом. Эмигранты самые разные, всех четырёх волн. И новые, и потомки тех, кто бежал в Австралию из Китая после прихода к власти большевиков. И люди из еврейской эмиграции 70-х, и так далее.

«Камень с души я успел снять»

— Вы в Австралии быстро стали знаменитостью?
— Да. Прежде всего, маховик популярности стал раскручиваться, когда я начал активно участвовать в разных программах, в боях на ринге. Но вскоре пошли мои программы. И число зрителей стало увеличиваться: две тысячи, потом четыре, затем пять. Сначала без участия ТВ шли выступления: я ещё был молод и мало кому известен. Но уже на восьмом бою начались трансляции моих выступлений по австралийскому ТВ. И меня начали узнавать.

— А как ваши выступления организовывались?
— Всё было, в общем-то, просто. У моего промоутера был договор, он платил мне, а сам собирал деньги с тех клубов, где проходили мои выступления. Во время выступлений становилось, естественно, больше публики, выручка у клубов возрастала, за счёт продажи алкоголя, в первую очередь. Днем 100 человек приходит, а на выступление 1000 собиралась. На этом деньги и делались. Клуб больше зарабатывал, ну и у меня становилось все больше и больше выступлений.

— И больше денег.
— Всё больше зарабатывал промоутер. Я-то работал за твёрдый гонорар, договоры с клубами были у него.

— И это послужило одной из причин конфликта с вашим промоутером, Биллом Морди?
— И это тоже. Но я невнимательно прочитал договор. Я так понял, что 3 года прошло, и все, я вольная птица. Самое интересное, что то же самое сказал и мой штатный юрист, прочитав договор. «Да, — сказал он, — ты свободен». Я написал письмо Морди и сообщил, что всё, наши договорные отношения закончились. По такой-то и такой-то причине.

— Договор договором, но к тому же, как я понимаю, вы с ним не хотели больше работать?
— Именно так. Имел место определённый человеческий фактор. Но это была моя ошибка. Я ещё не до конца понимал менталитет австралийцев. И зря пошёл в контру, всё можно было решить по-другому, полюбовно. Новые предложения и открывающиеся перспективы закрыли мне глаза на то обстоятельство, что всё-таки именно он вывел меня в другую реальность. Ведь именно он и предложил мне поработать в Австралии. Так что конфликт с промоутером был ошибкой, которую я позже признал.

— Ошибка вылилась в долгую, дорогую и мучительную судебную тяжбу.
— Да. Но в конечном итоге я с этим человеком помирился, позвонил Биллу, мы с ним встретились. Я извинился за всё то, что произошло. Покаялся перед ним. И вовремя, поскольку, к сожалению, он всего через несколько месяцев умер.

— Константин, но вообще-то вы — сильный человек. У нас редко кто кается в содеянном.
— Да, камень с души я всё-таки успел снять. Я был на его похоронах, стоял у гроба рядом с его женой.
есть русское телевидение и выходят газеты на русском языке. Все как у людей

«Мои дети — представители новой формации людей»

— Когда началось назойливое внимание поклонников, просьбы на улице об автографах и прочее?
— Началось это в 94-95 гг. Меня начали постоянно показывать по ТВ, и я быстро стал медийным лицом. В итоге начали узнавать практически все: от детей до пенсионеров. Но не в такой степени, конечно, как степени, конечно, как здесь в Москве. Здесь-то я вообще никуда почти не хожу.

— Узнают?
— Да. Я и косичку свою приметную убираю под головной убор, и тёмные очки надеваю, но люди всё одно узнают.

Нужно было найти самого себя, и я до сих пор не уверен, что нашел себя и всё то, что хотел

— Родители сейчас живут с вами в Австралии. Легко им было с Урала уехать в другую часть света?
— Очень тяжело. Но папа был моей стеной, опорой, которая меня всегда поддерживала. Теперь он поддерживает своих внуков.

— Но внуки-то тоже боксёры?
— Никита, мой младший сын, боксом занимается. А старший сын Тимофей бросил это дело.

— Но Никита на серьёзные занятия настроен?
— Мне сложно сказать. Пока, мне кажется, для себя. Мои дети — представители новой формации людей. Они лишь пришли в мир, и у них уже всё есть. У них нет той мотивации, которая была у меня, когда у меня ещё ничего не было.

— А дочь Настя спортом занимается?
— Нет. Она как раз музыкой занимается — на пианино играет. Дети у меня очень разные, с разными интересами. Старший сын уже на втором курсе университета, менеджмент изучает. И попутно работает. А Никита в девятом классе, и с выбором профессии пока не определился. Как, впрочем, и дочь. Но я на них влиять не хочу, пусть сами решают, что им ближе. Я могу лишь помогать и направлять, чтобы они лишних шишек не набили.

«Я перестал доверять людям»

— В 2005 году вам пришлось после своего поражения на ринге уйти из большого спорта. После огромного количества побед. Вернуться не хотелось?
— Вы понимаете, я не нашел той мотивации, ради чего я должен вернуться. Предложения были, но мои взгляды на многие вещи поменялись. Я понял, что больше не готов умирать на ринге ради выигрыша.

— А серьёзный бой всегда идёт на грани жизни и смерти?
— Конечно. Но этот бой 2005 года с Хаттоном был единственным боем в моей жизни, когда я не был готов умереть.

— Поэтому вы его и проиграли?
— Да, я его проиграл. В какой-то момент во время боя меня именно эта мысль и посетила, и произвела надлом в моей душе. Раньше я был готов на что угодно, даже на смерть во имя победы. И вдруг всё это желание во мне погасло. Так гаснет костёр во время дождя.

— Что же стало тем дождем?
— Я не хотел бы об этом говорить.

— А ринг, бои часто потом снились?
— Периодически, да и сейчас снятся. Правда, потом я не могу вспомнить детали. Кто кого победил и с кем я дрался. Вообще я свои сны обычно не могу потом вспомнить.

— Легко ли вам дался переход к «гражданской» жизни?
— Ужасно. Трудно. Была ломка. Нужно было найти самого себя, и я до сих пор не уверен, что нашел себя и всё то, что хотел. До сих пор не понимаю всего того, что здесь происходит. Я перестал доверять людям.

— А вас много подставляли? Было много предательства?
— Да, было много предательства. Я не верю в людские улыбки — они ничего не стоят. Я лишь могу улыбнуться в ответ, и всё. Я не верю в слова, не верю в договоры. Возможно, я был слишком наивен по отношению к тому, что происходит в мире. А может это последствия моей долгой судебной тяжбы. Но я не хочу менять себя, не хочу вставать на тот уровень, на котором находится большинство. Я не хочу опускаться.

— А где больше предают: у нас или на Западе?
— Со мной это случалось и здесь, и там. Трудно сказать, где этого больше. Там было очень болезненное предательство со стороны близких людей. Но и в России этого хватало. С другой стороны, что касается России, может быть, тому виной моя наивность. Я поначалу думал: «А как же это меня, того самого Цзю, чемпиона, вдруг могут кинуть? Что они, больные, что ли?»

— А вам никогда не хотелось свои бойцовские навыки применить против своих обидчиков?
— Нет. Я их никогда в жизни не применял. И не хочу этого делать. Хотя я умею наносить удары. Не все знают, что я могу ударить ну очень больно.

«Я спортсмен, а не артист»

— Вы человек верующий? И в чём ваша вера?
— Да, я верю в Бога. Но у меня своё понимание этого. Я ненавижу извращения в любой форме, и мне не близок формализм, зачастую присутствующий в церковных обрядах. Как-то я общался с одним прекрасным батюшкой, и он сильно меня укрепил в моей вере. Он сказал замечательную фразу: «Главное, что ты веришь и чувствуешь, что Бог рядом с тобою». И я действительно чувствую Его рядом и, самое главное, люблю.

— Мемуары еще не пишете?
— Я был участником одного телевизионного проекта, и там я каждый день вёл дневник. Но я не думаю, что этот дневник станет частью книги. Но зато совсем недавно я написал детскую книжку. О проблемах, с которыми сталкивается ребенок, приходя в школу. Где, как и в армии, есть дедовщина, и где сильные обижают слабых. Вообще же я написал несколько книг для взрослых. Они издавались, успешно продавались, но только в Австралии.

— А русским издателям вы не доверяете?
— Нет. У меня был уже печальный опыт. Одна фирма выпустила на русском языке мою книгу, а до этого она была издана в Австралии на английском. И вполне успешно там продавалась — более 100 тысяч экземпляров было раскуплено. Здесь же представитель фирмы мне заявил, что, мол, мы продали порядка 1000 экземпляров. Может такое быть?

Я написал книжку о проблемах, с которыми сталкивается ребёнок приходя в школу

— Многие спортсмены снимаются в кино. А Вас слава Брюса Ли не вдохновляет?
— Возможно, я не прав. Не чувствую новых веяний. Но те предложения о съёмках, которые мне поступали, были не деловыми предложениями, которые можно обсуждать, а так — бла-бла-бла. Я людям говорил: расскажите о графике съёмок и об условиях, давайте подпишем договор, пропишем в нём штрафные санкции. Ведь я же знаю, сколько я стою. А люди приходят, радостно хлопают в ладоши — какой типаж, какая роль есть замечательная для вас, вы, конечно же, наверняка будете у нас сниматься.

— Но вы продюсеров разочаровываете?
— К сожалению, да. Я спортсмен, а не артист. Кино — это не моё. И скорее всего у меня нет актёрских данных. Хотя я много выступал перед публикой в огромных залах.

— Но ведь спортсмен на ринге сродни артисту на сцене. И там и там — зрелище.
— Наверное. Но я также понимаю, что я кому-то нужен для рекламы прежде всего. Как медийный раскрученный персонаж. Чтобы фильм лучше продвинуть.

— А поставить что-то самому, спродюсировать не хотите?
— Я пытаюсь что-то сделать в этом плане. Сейчас вот выпущу книгу про «дедовщину» в школе, а потом сниму мультфильм по ней.

— Костя, а приятно себя ощущать иконой и образцом для подражания?
— Многие люди мне пишут, звонят, благодарят. Подходят после лекций. Но быть примером — это ответственность. Видите мою косичку? (Показывает) Дети сейчас носят косичку «под Костю Цзю».

— По ней-то вас и признают...
— Я её прячу, но всё равно узнают. Да, я человек, который сам себя сделал. Я и считаюсь таковым, и так оно и есть на самом деле. И пример моей жизни и судьбы может помочь многим представителям подрастающего поколения: если он смог, то почему же я не смогу?

— На ринг-то ещё выходите?
— Очень редко. Обычно это какие-то благотворительные мероприятия, когда кто-то просит помочь и нужно собрать средства на социальные нужды. Иногда бывают показательные тренировки, состоятельные люди зачастую соглашаются платить за участие в них большие деньги. Кому-то интересно просто постоять рядом с чемпионом мира, сфотографироваться, не говоря уж о том, чтобы попытаться меня... ударить.

— Забавно! А почему не получил развития проект «Звёзды на ринге»?
— Проект был любопытный. Шёл два сезона на Первом канале. Один раз победил Запашный, а в другой раз Коля Лукинский. Для Лукинского развитие, кстати, было, он теперь довольно регулярно приходит в зал потренироваться. Но могу сказать без ложной скромности, что идея принадлежит всецело мне, у меня её и позаимствовали.

— Не заплатили?
— А зачем? Слегка поменяли структуру, оформление — и вперед, только под другим названием. Так часто делают, к сожалению, на нашем телевидении. Я к этой идее пришел много лет назад, просто руки не доходили до её реализации.

— Чем хотите завершить нашу беседу?
— Дорогие наши читатели и читательницы! Не стесняйтесь, приходите в спортивные залы. Не тратьте время на дебильные сериалы и телепрограммы и прочую подобную ерунду. Поддерживайте себя в форме, в тонусе. Будьте стройными и спортивными, а не замученными депрессиями и вредными привычками тюфяками. Способность развить себя и почувствовать себя сильным — это то, ради чего можно жить. Когда ты сильный, тебе легче и стрессы преодолевать, и разные жизненные трудности. Если наша нация будет здоровой, у неё будет будущее. И это отнюдь не высокопарные слова!